Пролог.
Введение.
Покидая Россию.
Здравствуй, арабская страна!
Война войной, но харч по расписанию.
Первый боевой вылет.
Борьба с ветром.
В путь-дорогу дальнюю…
Каир: большой огрызок яблока. День первый.
Каир: чудеса света и блошиный рынок. День второй.
Алекса: к Средиземноморью! День третий.
Последние дни на чужбине.
Едем мы на Родину…
Эпилог.
Пролог.
Вот и дошли руки до ноутбука, начинаю создание бессмертной поэмы. Сперва отвечу на вопрос, что это за поэма такая, зачем она нужна и для кого написана — все для того, чтобы отсечь на ранней стадии неинтересующихся и чтобы не сотворить несбыточных мечт. Данное произведение представляет собой подобие отчета о моей первой забугорной поездке – поездке в Египет. Написано все это для того, чтобы лет через 30 люди, устраивались бы в кресле под лампой, открывали бы это, начинали бы читать (например, долгими зимними вечерами) и, прочитав, говорили бы что-то вроде: «Так вот он какой – Северный Олень!». Я не буду особенно сосредотачиваться на том, как надо жить, что и где покупать, куда ездить, а расскажу лучше всю правду: как оно было, к чему привело, и какие мысли посещали нас в те или иные моменты. Планируется растекаться мыслью по древу и делать лирические отступления.
Update 2019:
Сейчас эта история кажется мне очень наивной, изобилующей маловажными подробностями, но примите во внимание тот факт, что так все начиналось, и это здорово повлияло на становление меня, как бродяги (в хорошем смысле). Ведь путь в тысячу ли начиается с одного шага 🙂 .
Введение.
15 лет прошло с тех пор, как видел я полупрозрачное фиолетовое оргстекло иллюминатора самолета, отталкивался взглядом от взлётной полосы, катался на 511-ом
экспрессе в сторону Внуково и втягивал ноздрями тот специфический запах, стоящий в здании аэропорта, на летном поле и в самолете…
В качестве предыстории скажу, что я решился на поездку, хорошо не подумав, не подготовившись. Просто папа Костика спросил: «Почему не едешь?», и я не нашелся, что ответить. Прежде чем все обдумать и «посоветоваться с шЭфом» (мозгом, т.е., турецкий акцент будет объяснен позже) я сказал: «Я, собственно, еду. А куда ехать-то?». Ну тут я немного покривил душой. Знал я куда ехать. Ехать они планировали в Дахаб (welcome to Egypt, my friend).
Про чудную страну Египет я много чего читал, правда, давно и все больше про Осириса, про Моисея да чуток изысканий Болеслава Пруса, но все же. Египетское влекло меня тогда. Сейчас, увы, я, склонный мечтать об утерянном, хочу отметить, что не так и влечет уже. Поизучав в течение двух недель вопрос о том, что же это такое – Дахаб, я решил вот что (краткое рассуждение на мотив старого анекдота):
- Я еду в Египет – хорошо. Передумывать уже поздно – плохо (ну в крови у меня колебания).
- В Египте я еду в Дахаб, т.е. достаточно далеко от пирамид — плохо. Не то что бы пирамиды были мечтой моего детства. Да и в белых штанах там вокруг них никто не ходит. Но, короче говоря, на экранизацию произведения Хаггарда «Владычица зари», картинки из фильма «Звездные врата» и внутреннюю сторону обложки альбома «Dark side of the Moon» Pink Floyd посмотреть хотелось. Впрочем, поговаривали, что до пирамид доехать все-таки возможно – хорошо, хотя и утомительно (забегая вперед, скажу, «утомительно» — не то слово) — плохо.
Просчитывал и планировал поездку не я – это плохо. Просчитывал поездку Костя, а ориентировался он на себя, т.е. в первую очередь на серфинг (ну не серфер я). Я же не владел информацией и поздновато решился ехать, а, как следствие, не знал многого, что могло бы пригодиться – тоже плохо. Однако в общем и целом все оказалось нормально — хорошо. - Состав экспедиции «Дахаб 2006»: я, Костя, Даша, отец Кости, т.е. все свои – хорошо. В то же время, если делить по интересам, Костя + Даша = Love, остальные – группа поддержки. Впрочем, количественная минимизация представителей слабого пола увеличивает мобильность – хорошо (лишь статистическое наблюдение, а не камень в огород Даши, она — молодец), в то время как их наличие улучшает климат, что тоже неплохо. Напомню, что соотношение М/Ж у нас было 3/1.
- Еще одно, более к предыдущим пунктам: Костя – серфер. В принципе он неплохо катается – это хорошо, но нам-то до него далеко – плохо. В итоге, нам с Дашкой может быть не так интересно, как ему — плохо. Ну не фанаты мы. А для любителей такой серф-нон-стоп как-то не очень. Да и испытывать ветер днями напролет особенно не хотелось. При этом стаж по серфингу у меня был – 2 сеанса мучений (Истра + Ахтари), у Даши – 1 (Истра). Дядя Витя (отец Кости) умел кататься. Однако, «рожденный ползать – летать не может», «чего Васятка не выучит, Василий знать не будет», «тяжело в учении, легко в бою», «терпение и труд – все перетрут» — учиться кататься как-то все же надо, так что… В общем, я зря опасался.
- Касательно проживания: нам уже забронировали отель, стоящий дороже, чем кемпинг (меня поставили перед фактом), придумал это не я, да и в сети рекомендовали жить в кемпинге (дешевле) и питаться самим. Однако в отеле обещали кормить завтраками и ужинами – хорошо. Да и условия должны были быть неплохими. Впоследствии я ничуть о выборе отеля не пожалел: вышло незначительно дороже, но все «как у белых людей».
Покидая Россию.
Итак, рубеж преодолен и настала пятница. Подготовиться я нормально, естественно, не успел, так что никаких специфичных вещей я не купил. Оно и к лучшему, как оказалось потом. Маску, ласты и трубку я все же купил. На артефакты вроде гидромайки, перчаток для серфинга и т.д. денег в бюджете заложено не было, так что пустое место в рюкзаке я забил ненужным барахлом.
Виталик приехал раньше, чем обычно, причем без напоминания. Опуская банальные подробности, скажу, что он довез нас до Домодедово, за что выражаю ему искреннюю благодарность. Доехали без приключений и за 3,5 часа до вылета и за полчаса до регистрации мы уже были в аэропорту. Тут я освежил, а Костик приобрел знания о том, как выглядит летное поле и территория аэропорта вообще. Долго мы любовались на самолеты, погрузчики, автобусы, беспрерывно сновавшие за стеклом терминала.
Здесь, однако, начали проявляться элементы отсутствия организации, которые меня несколько огорчили. Константин с Дашей договаривались встретиться неизвестно где и неизвестно когда. А телефон некоторые товарищи не берут из принципа. Что за принцип – не знаю. Может из религиозных соображений. Закину еще камень в огород Костика касательно того, что он обладает следующей особенностью: на звонки он, если не ответил сразу, то уже не ответит, т.к. никогда не перезванивает. Тут своя логика, должно быть, но мы не будем в нее вдаваться, т.к. это просто вредно для собственного спокойствия.
Час сидел я «на чемоданах», пока остальные члены экспедиции бродили по зданию аэропорта и окрестностям в поисках нашей единственной (и, кстати, неповторимой) девушки. Костик и дядя Витя совершили несколько обходов вероятных мест пребывания Даши, но вернулись ни с чем. Я, впрочем, особенно не нервничал, так как времени было еще много, однако подгонять соратников не переставал.
В итоге, когда мы собрались-таки вместе (Даша все-таки нашлась), было уже около 12. Регистрация на рейс начиналась в 11.00, а вылет обещали в 14.10. Симпатичная девушка отобрала у меня один рюкзак и наклеила бирку (увы, без собственного номера телефона) на второй. Первый же уехал на транспортере в неизвестном направлении. Глядя на то, как он кувыркается, стучась о металлические борта этого конвейера Музы дальних странствий, как переворачивается, поскрипывая и постанывая, я в глубине души позлорадствовал людям, перевозящим в багаже китайские сервизы, видеотехнику и прочие «нежные» вещи.
Опять меня захлестнули воспоминания по тем временам, когда я с родителями летал на юг (а летал я рейсами Москва-Краснодар-Москва). Тогда все это казалось по-другому. Почему по-другому – не в сказке сказать, ни пером описать. Не повергая читателей в сон, я просто опишу настоящие свои ощущения. Подходишь к окну — глаза разбегаются (отдав вещи, мы снова прилипли к окну терминала). Столько самолетов… И «Боинги», и «Илы» и заштопанные «Ту»… И все разных цветов: бело-синий «ТрансАэро», лимонная «Сибирь»…
Избавившись от тяжелых вещей, мы получили какие-то бумажки, определяющие места, где мы будем сидеть (а попросили мы места у окна, чтобы видно было, как падать будем) и вышли на следующий этап, где нам поставили отметку о вылете. Вероятно мой внешний вид великосветского денди, подчеркнутый пляжной майкой и потертыми джинсами навел пограничников на размышления, в следствии чего я был единственный, у кого они поинтересовались наличием и суммой перевозимой валюты (очевидно, он боялись массового оттока капитала в сторону стран Африки и Персидского залива). Впрочем, их вопрос звучал примерно так: «А деньги-то у тебя есть?». Я успокоил сердобольных патриотов, охраняющих воздушные границы России, на этот счет и побежал догонять друзей.
Далее начиналось самое интересное. Дабы предотвратить террористический акт на ранней стадии пассажиров заставляют разуваться до носков (вот уж точно террористический акт) и снимать большую часть одежды, включая ремни. Меня ощупала очаровательная блондинка на предмет наличия боевого топора за пазухой и была явно разочарована, ничего не найдя. Впрочем, я считаю, что безопасность — есть безопасность, а таких как я надо ощупывать по 2-3 раза. Жаль, что она этого не знала. Но вот и все пройдено. Кто что хотел, тот то и пронес. И вот долгожданное место с магическим названием Duty-free. Можете представить мое разочарование. Обладая информацией, что товаров там видимо-невидимо и что все, мол, дешевые, ибо не облагаются пошлинами, я как-то сразу сник. Уж лучше б они там кирпичи продавали. Суть в том, что они там продают спиртное, косметику и сигареты, что меня, в общем-то, интересует как проблема отношений зулусов и евреев в Южной Африке. Нет, ну может, кто-то с воплем «Атас, это почти даром» и накидывается на заветные флакончики с надписью типа «Jack Daniel’s» или «Martini», но меня это как-то не привлекает. Платить по 50-70 баксов за мутноватое воплощение зеленого змия! Увольте. Однако мое мнение остается моим мнением, и я его кроме как вам, да и то по секрету, не высказываю. А Константин с отцом и с Дашей соблазнились на покупку… Вот вы сейчас произнесете что-то типа «давай, Венечка, не томи, расскажи, что же ты купил». А было куплено: коньяк армянский со звучным названием «Арарат» – 1шт., «Martini» – 1шт., какая-то муть а ля «розовое крепкое за рупь тридцать семь», якобы греческого разлива (я знаю греков по описанию Дж. Даррелла – можно представить, чего они туда наливают), и коробка польских конфет-леденцов.
И вот долгожданный выход на посадку в автобус, который отвезет нас к самолету. Точнее не выход, а очередь за счастьем. И сразу же нарисовались особенно одаренные личности, которые влезли вперед с детьми и начали качать права. Ну и разливать начали прямо там, т.е. прямо в здании аэропорта, пытаясь привлечь к процессу девушек, контролирующих выход на посадку.
После этого всё это скопище обезьян ломанулось в автобус. У автобуса 2 двери. Когда двери открываются, начинает прилично так дуть. Тем более что рядом стоит самолет, и гул и воздушный поток от двигателей идут неслабо. Нормальная здоровая реакция человека с маленьким ребенком: отойти в другой конец автобуса, где не дует (все же дети могут и простудиться). Ненормальная реакция: выбежать на аэродром, обежать автобус и начать угрожать водителю разбитием лица и обещанием многочисленных несчастий, а также сокращением жизненного пути и требованием закрыть двери. Вот такую реакцию наблюдал лично.
Автобус заполнился, закрыл двери, и мы медленно двинулись к самолету. Едешь — душа радуется. Кругом самолетики стоят, разметка нарисована, ездят всякие там машинки, тягачи таскают здоровые лайнеры. Я знаю, что я об этом уже писал, но, поймите, что за 15 лет наземной жизни, любопытство и интерес ко всему этому могли и пробудиться. Что успел – заснял.
Вот подрулили к громадному «Боингу» с фиолетовыми двигателями. Нормальная моя реакция: выскочив из автобуса, начинаю фотографировать. Тут же какой-то человек в летной форме начинает верещать, что «нельзя». Может, конечно, стратегический объект, но к черту такую стратегию…
Мы взошли по трапу, кинув последний «живой» взгляд на природу средней полосы, после чего прошли в хвост самолета и сели. Люди достали наушники из карманов кресел, воткнули их в подлокотники, и у них заиграло радио. Как потом выяснилось, какой-то особенно нервный пассажир выломал подлокотник на моем кресле, и радио было у всех кроме меня. Я об этом, правда, ни капельки не пожалел. Наконец самолет тронулся, проехал как-то куда-то и остановился. В окно я увидел другое чудо техники, работающее по технологии братьев Райт или Можайского – не разобрал точно. Чудо разогналось по полосе перед нами и взлетело, обильно чадя всеми моторами. Ну а мы вслед за ним. Быстрее, быстрее, самолет тряхнуло, и все – прощай Родина, уж по что я не люблю в тебе многое…
Ну и долгие продолжительные аплодисменты. Взлет заснят, хотя динамики настойчиво просили (голосом экипажа) выключить мобильники и не пользоваться видеокамерами и фотоаппаратами. Самолет набирает высоту. Земля отдаляется. Немножко вжимает в кресло. Над Москвой стоит серая дымка, земля внизу мутнеет, и на минуту мы словно погружаемся в молоко. Странное ощущение. Думаю, что Паустовский бы много чего написал по этому поводу, я же скажу лишь, что по ощущениям это напоминает темную комнату, в которой не видно ни стен, ни пола. Словом, все то же самое, только темнота – не черная, а белая. И совершенно нет ощущения высоты.
Скоро мы прорезали облака и поднялись над ними. Ослепительной голубизны небо и солнце… А мы шли все выше и выше. Облака внизу превратились в пудинг. Кстати, в отеле я потом ел пудинг – по виду очень похоже. И ничто не могло омрачить этой картины, ни пьяные вопли отдельных наших туристов, ни их приставание к стюардессам. Одна стюардесса – та, что раздавала обед в нашем ряду была, очень даже симпатична. Даже когда эти пьяные обезьяны пели песни, красота за окном с лихвой компенсировала это все. Девушка, у которой мы заказывали билеты, летела в одном самолете с нами. Позднее она рассказывала, что в прошлый раз, когда она летела в Египет — туда с серферами, обратно с дайверами — все перепились, а на обратном пути катались на скейтборде по салону. А в этот раз все вообще проигнорировали требования экипажа не вставать и пристегнуть ремни. В течение всего полета люди ходили, пели песни, словом все было как на какой-нибудь дискотеке, но никак уж не в самолете.
А между тем, чем южнее мы смещались, тем прозрачнее становилась картина за окном. Исчезала дымка, проступали лентой реки, сверкали озера. Рваные лоскутки полей устилали землю. Потом пошло море, очевидно, Черное, хотя с высоты полета оно казалось тарелкой золотистого киселя без границ. Море скоро кончилось и пошли турецкие горы. В долинах лежала дымка, поблескивали на солнце горные речки. Горы, казалось, были совсем рядом, ощущалось, будто мы летим на расстоянии нескольких сотен метров над громадной пластилиновой страной. Горы сменялись плоскогорьями, на их склонах уже появлялись поля. Проступали бесформенными серыми массами города и деревни… В общем, если чуток покривить душой, скажу, что полет на самолете на юг выглядит так: сперва показывают трехмерный мультфильм про облака, затем некоторое время Google Map в миниатюре, а еще где-то по середине кормят обедом…
Обед оказался неплохим. Порядком проголодавшись, я шустро умял курицу, пару салатов и съел пирожное. В салоне раздавалось сосредоточенное чавканье, кряхтенье и хруст. Народ активно разбавлял сок спиртным, кто-то пытался петь с полным ртом. В общем, выглядело это очень странно.
За окном пошла пустыня, испещренная горстками холмов (возможно, что это были горы). Она была коричнево-кремовой и напоминала песок на пляже, рассматриваемый с небольшой высоты. Пустыня пересекалась большими и блестящими массивами воды, и мы долго гадали, что это может быть, так как на море это было не похоже, а крупных озер, насколько я знал, в том районе быть не должно.
После получасового полета над пустыней нарисовалось лазурное, синее, ослепительно сверкающее море и самолет начал снижаться. Вскоре уже можно было различить волны на воде, казавшиеся застывшими, словно кисель, складками какой-то полуфантастической ткани. Самолет сделал несколько кругов, и мы увидели город – вереницы белых отелей, сверкающие голубыми пятнами бассейны, черные ленты шоссе. Жидкие кусочки зелени выделялись пятнами среди кремового пейзажа пустыни, с которым удивительно контрастировало море, очень синее и очень чистое…
Мы сели, вновь послышались аплодисменты, самолет плавно затормозил и, покатившись чуть-чуть по черной асфальтовой полосе, слегка занесенной коричневым песком, остановился. Хотя в салоне самолета было тепло, когда я из него вышел, у меня было ощущение, что я попал в баню (впрочем, может я и вру, т.к. до данного момента в бане мне бывать не доводилось). На горизонте виднелись горы, кое-где росли пальмы…
Здравствуй, арабская страна!
Нам уже махали люди, находящиеся за рулем автобусов. Они что-то кричали, видимо, по-арабски.
Мы доехали до здания терминала и вошли внутрь. На входе стояло несколько полицейских, одетых в белую форму, все в черных портупеях и в черных беретах. Нам поставили в паспорт штамп о прилете, мы с дядей Витей купили 4 марки с изображением сфинкса (особенности египетской визы) и еще чего-то непонятного (вроде президента Египта Хосни Мумбарека в разрезе). Араб в желтой футболке вклеил их нам в паспорт, сопровождая процедуру высказываниями на русском языке, выражая глубочайшее презрение к туристам на лице. Отвечал я ему, впрочем, по-английски. Без лишних формальностей нас выпустили из здания аэропорта, едва только мы получили вещи. Здесь мы расстались с ребятами – они ехали в свой кемпинг другим автобусом.
Уже был вечер. Как я отметил потом, тут вообще быстро темнеет. Солнце скрывается за горами и через 20 минут становится темно. Мы следовали указаниям людей с желто-синими табличками, и пришли к микроавтобусу «Mercedes». Араб в желтой футболке представился, сказал что будет нашим гидом и представил и водителя, назвав его «Шумахер Третий», что в общем-то было недалеко от истины. Гид говорил по-русски достаточно чисто. Он попросил нас повторить его имя, что мы естественно сделать затруднились. Тогда он сказал: «Знаете русское слово «икра»? добавьте у нему «me» и вы получите мое имя». Разгадать шараду было просто, и звали его Икрами.
Итак, на закате мы выехали из Шарм-эль-Шейха. В микроавтобусе кроме нас находился мужчина лет 30 и еще один, примерно того же возраста, с ребенком. Дорогой завязался разговор. Когда мужчина сказал, что он из Сибири, Икрами сказал, что много слышал о Сибири, что там красиво. Еще сказал, что там очень холодно, бывает до –50 и что русские пьют водку, чтобы согреться. Он был сильно удивлен, узнав, что там сейчас +18. Еще он сказал, что при +2 он просто умирает. Зашел еще разговор об Израиле, о военных конфликтах. Мужчина спросил, почему арабы не любят евреев. Икрами чуть задумался, улыбнулся и спросил: «А вы их любите?».
По дороге дважды останавливали на блокпостах, проверяли документы у водителя. Пока стояли, видели табор местных женщин, сидевших у дороги в пыли, должно быть, чьи-то жены. Все с покрытыми головами, все как положено на мусульманском Востоке.
Про манеру вождения местных водителей можно сказать следующее: основными инструментами вождения являются педаль газа, клаксон и тумблер переключения ближнего-дальнего света. Свет включается только когда уже совсем темно. В местах искусственного освещения включаются либо габаритные огни, либо ничего. Разметка игнорируется напрочь. Почти каждая встречная машина приветствуется вспышкой дальнего и звуковым сигналом, после чего включается левый поворотник, мигающий пока она не пройдет. Начинать обгон в закрытом повороте является нормой. Слушать при этом какую-то странную шахидскую музыку с завываниями — тоже.
Вскоре мы подъехали к отелю «Hilton». Там мы высадили всех пассажиров, а нас отвезли в соседний отель «Ganet Sinai». Про то, что местные очень любят «бакшиш», я вычитал в сети, а местных фантиков у меня еще не было. Мы заполнили карточки, получили ключ, отдав паспорта и получив клятвенное заверение вернуть их себе обратно завтра. Местный носильщик так резво схватил мой 30кг рюкзак и сумку дяди Вити и рванул, что мы едва поспевали за ним. В итоге мне пришлось отдать ему 1 доллар, что для него было равносильно тому, как если бы кто-то подкинул бы мне баксов 200. Доллар был древний и был памятен тем, что его я вместе с пятидолларовой купюрой нашел за козырьком своей «девятки», когда купил ее. Деньги были старые, их не брали ни в одном обменнике. Пятерку я подарил Ольге из Новороссийска – нашей с Серегой общей знакомой, а бакс ушел в лапы этому неизвестному мне сыну арабского народа.
Мы въехали в номер, который был достаточно чистым, имел душ, кондиционер, телевизор и 2 кровати. Было уже около 9 вечера, а на reception нам сказали, что ужин до 21.00, так что мы устроили прочесывание территории в поисках столовой. Первый же араб, которого мы выудили возле бассейна, говорил по-английски и провел нас к столовой… О том, что и как было в столовой – чуть позже – это слишком сложно объяснять сразу и заслуживает отдельного внимания. Скажу только лишь, что вернулись мы сытые и довольные.
Ехали мы на море, поэтому законный вопрос, где именно тут море, стал терзать нас сразу же. Для выяснения этой географической загадки я отправился на тот же reception. На мой вопрос про «direction to the sea» араб интеллигентного вида в очках сперва тупо на меня уставился, потом широко улыбнулся, махнул рукой все тому же носильщику, и тот повел меня через весь двор отеля к вожделенному морю. Как оказалось, до моря нам было метров 40-50, просто в темноте я его не заметил. Наш домик (номера помещались в двухэтажных домиках) был ближайшим к морю. Начитавшись про то, что в Красном море есть ядовитые ежи, я не рискнул заходить далеко и лишь помочил ноги, после чего вернулся в номер и радостно сообщил дяде Вите (отец Костика), что я нашел море.
Далее мы с ним еще раз помочили ноги. Попробовали воду и подтвердили сведения о том, что Красное море одно из самых соленых в мире. Вместе с тем даже ночью было видно, что вода в нем очень прозрачная. Как мы успели заметить, рядом была серф-станция «5 квадратов». Затем мы вернулись в номер, и я заснул как убитый.
Проснулся я рано, в семь часов по местному времени. Сквозь щели двери пробивался свет. А надо сказать, что номер все же темноват, особенно, когда зашторен, т.к. арабы экономят на лампочках. Я вышел к морю, к голубоватой возле берега и синей вдали воде и зашлепал по пляжу в сторону «Хилтона», минуя немецкую серф-станцию «Happy». Солнце только встало и еще не набрало всей силы, но я уже начинал ощущать его спиной. По пути я встретил русских. Сказали друг другу «morning». Сколько нового и интересного можно услышать о себе от людей, которые думают, что ты не понимаешь из языка!
Итак, я вернулся в отель. Дядя Витя уже проснулся, и мы решили искупаться. Я взял ласты и очки для плавания. Пляж оказался не таким страшным, никаких ежей и в помине не было – только ровный песок везде. Возле берега было мелко, но метров через 50 начиналась глубина. Соленая вода ела глаза, и я одел очки. Зона для купания была окружена маленькими буйками. Ради интереса я решил понырять. Чистота воды произвела на меня впечатление. Чище бассейна «Прожектор», это уж точно. Дно видно метров на 5-10. Нырял я нырял и вдруг заметил какой-то странный куст. Нырнул поглубже – один в один – кораллы, какими я видел их на картинках и в фильмах. Занырнул еще глубже и посмотрел на них внимательно. Разноцветные кустики – некоторые белые, некоторые розоватые, другие – с ярко-синими кончиками. То тут, то там сновали рыбки, какие-то полосатые, похожие на барбусов, только раз в 30 поболее, с ладонь величиной. В общем, рыб было так много, что я даже не запомнил, какие они…
Очень хотелось потрогать куст, но я как-то побаивался. Вдобавок он, зараза, еще глубоко засел – метрах на пяти, а там давление ощущается достаточно сильно. Я попытался дотронуться до него ластами, но чуть-чуть не рассчитал приземление (или приводнение) и отломил кусочек коралла, с треть ладони. Обломок застрял на соседнем кусте. Я уже почти пожалел об этом, вроде нехорошо такую красоту рушить. Понырял я еще несколько раз и, наконец, набрался смелости, схватил кусочек и резко дернул вверх — на всплытие. Вышел я на берег, показал дяде Вите, чего тут водится и пошли мы завтракать…
Война войной, но харч по расписанию.
Ну а теперь, как обещал, все про еду.
Столовая оказалось просторным помещением с кондиционерами и зеркальными дверями. Столы были застелены мятыми кремовыми скатертями и зелеными салфетками. Тут и там сновали официанты в клетчатых бело-коричневых рубахах. Играла легкая музыка, за столами сидели туристы. Были здесь и загорелые блондины немцы и русские и арабы (женщины в платках, толстые мужчины в рубашках с коротким рукавом и светлых брюках).
За столами, где было горячее (первое, второе), сладкое, десерт и фрукты, стояли повара. Их обычно было 3-4 человека. Каждый стоял возле тех блюд, которые он приготовил. Все они были одеты в белые колпаки, и у каждого из них вокруг шеи был повязан цветной платок – желтый, зеленый или красный. Среди поваров был один, явно главнее остальных… Он был даже крупнее их по размеру, носил красный шейный платок, завязанный вроде пионерского галстука, и огромные усы.
Чтобы быть более-менее точным и не искать лишних оборотов и фраз, описывающих то, что там подавали, я просто перечислю еду по категориям:
Атрибуты завтрака:
1. Кувшин с джемом (очень похоже на емкость с сургучом на почте)
2. Кувшин с медом
3. Хлопья кукурузные
4. Молоко
5. Несладкий йогурт (в упаковке с иероглифами выглядит очень странно)
6. Сливочное масло
Из атрибутов завтрака я пробовал только джем и то с блинами.
Остальное на завтрак:
1. Сборная солянка в виде мелко нарезанных лука, сосисок, перца, картошки и омлета
2. Яйца вареные
3. Омлет
4. Омлет свежеприготовленный с луком, помидорами, болгарским перцем и сыром. Странно, что они это называют омлетом, т.к. по способу приготовления это обычная болтунья (обычно для меня это было Tomato + double cheese).
5. Блины свежеиспеченные
Болтунью и блины я ел почти каждый день.
Сладкое на завтрак:
1. Плюшки
2. Печенюшки
3. Булочки
4. Хлеб
Напитки:
1. Сок (разбавленный ананасовый или что-то типа того, штука неплохая, но более 4 стаканов выпить тяжеловато)
2. Разбавленный каркаде
3. Вода в бутылках – обычная вода. Мы открыли это случайно в наш первый ужин. Я попросил воды, и нам принесли целую бутылку. Мы ухитрились пронести ее на улицу и отнести в номер – про запас. В дальнейшем мы каждый раз брали бутылку воды и уносили в номер, жутко при этом гордясь собственным хитроумием и догадливостью.
То, что было на ужин (салаты были и утром и вечером, причем утром были оставшиеся салаты с вечера):
Салаты:
1. Огурцы свежие
2. Помидоры свежие
3. Огурцы, помидоры, лук
4. Огурцы, помидоры, лук, картошка, зелень, яйца, оливки
5. 4 + брынза
6. Брынза, сыр, колбаса неизвестно из кого
7. Оливки, морковь, баклажаны
8. Огурцы, помидоры, майонез, яйца, картошка
9. Дыня, виноград, гранат, яблоки, груши
10. Солено-маринованная капуста, морковь
11. Что-то еще с чем-то еще
Я потреблял салаты 1-8, налегая на 1,2 в основном.
Супы:
1. Суп №1
2. Суп №2
Каждый вечер было два вида супов, всегда супы-пюре, в основном из бобовых. Я сам их пробовал 1 раз и скажу, что было неплохо.
Горячее (вторые блюда):
1. Баракуда жаренная
2. Мясо жареное (кусок)
3. Поджарка
4. Баранина цельная
5. Куриные грудки
6. Цыплята
7. Картошка в мундире
8. Тушеные баклажаны со всякими разностями
9. Лазанья
10. Подобие котлет (рыбных)
11. Подобие котлет (мясных)
12. Рыба печеная
13. Мясо на углях
Печеная рыба и мясо на углях готовились раз в неделю, при этом вся еда стояла на улице, хотя ужинали в столовой.
Фрукты:
1. Груши, гуава
2. Арбуз, нарезанный кубиками (зачем?)
3. Гранат чищенный (хотя чистили они его как-то не очень)
4. Виноград без косочек
5. Бананы
6. Дыня
Десерт:
1. Пудинг шоколадный
2. Пудинг обычный с кокосовой стружкой
3. Большой торт с кремом
4. Большое пирожное с кремом №1
5. Большое пирожное с кремом №2
6. Желе
7. Эклеры (или их подобие)
8. Сладкое
За всем вышеперечисленным наблюдал человек в галстуке. Это был араб средних лет, с очень смуглым лицом. Он постоянно расхаживал по столовой, подходил ко всем, интересовался из какой они комнаты. Для простоты я буду называть его общепринятой кличкой «Павлин». За две недели пребывания в Дахабе он нас достал своим фирменным вопросом «What is your room number?» и, вообще, своим присутствием. Сидишь, расправляешься неспешно с салатиками или рыбкой, думаешь над проблемами мирового масштаба – все тихо, спокойно, до тех пор, пока над ухом не раздается «Room number?». Вздрогнув от неожиданности, роняешь вилку и, давясь огурцом и прокашливаясь, хрипишь «one hundred fourteen». Павлин с важным видом кивает, записывает что-то в своем блокнотике и, пятясь, удаляется…
Первую неделю я отъедался так, словно несколько лет жил в голодной Центральной Африке. Менее пяти заходов к столам с едой не допускалось. Я начинал с огромной тарелки с салатами, продолжал вторыми блюдами все с теми же салатами и так далее. Как правило, я уничтожал несколько кусков рыбы, около 5-6 котлет, одну куриную грудку и пару порций мяса с баклажанами. Я сражался с бараниной, уничтожал куски лозаньи, завершая основные блюда салатами, пловом и тушеной фасолью.
После этого шел десерт. Щадя благосостояние отеля, я лишь пробовал пудинг, пирожные и немного желе. Далее следовала чашка гранатовых зерен, пара груш, бананов и тарелка арбузных кубиков. После всего этого я выпивал стакан воды и, еле волоча ноги, шел в номер, кряхтя и глотая воздух. За завтраком я, впрочем, был более скромен.
Первый боевой вылет.
После завтрака решили мы с дядей Витей пешком прогуляться до Green Valley – кемпинга, где остановились наши ребята. Только вышли за ворота, как попали в лапы туземцев-таксистов, лапы грязные и липкие. Начитавшись отчетов, я знал, что с таксистами надо торговаться, а так как ехать особенно не хотелось, я «заломил» цену в 3 фунта, хотя просили они 10. А пристают они своеобразно – идешь по тротуару, не оборачиваешься, слышится шум двигателя сзади, потом сигналят и кричат «Taxi».
Тротуары в Дахабе высокие, зная манеры таксистов, я б их еще поднял бы. Ездят они безумно, срезают круговое движение по встречной полосе, при встрече машины и при обгоне они сигналят и моргают фарами. Из-под колес только и успевают выскакивать люди, а сами водители очень лихо рулят, разъезжаясь между собой на узких улочках Дахаба.
Судя по найденной нами валявшейся пальме, рулят арабы не всегда успешно. Как мне сказали потом, они — «crazy drivers», т.к. потребляют «hash», т.е. гашиш. Что касается автопарка, то он составляет собой некогда «благородных животных», ныне представляющих собой рыдваны и, в основном, пикапы. Как правило, это старые японки «Isuzu», реже американки «Chevrolet», много джипов, попадается и «Nissan» и «Toyota». В кузове обычно стоят лавочки, и ехать очень здорово – на открытом воздухе. Местные вообще ездят как угодно – в кузове, на крышах грузовиков, на запятках и т.д.
Предложение дяди Вити идти по пляжу я отклонил, мотивируя тем, что мы увязнем в песке. В итоге, пошли мы по дороге.
По левую сторону тянулись отели, отделенные от дороги заборами. Вокруг росло много пальм, всевозможных кустов и чуть засохшей травы. Все насаждения, судя по лежащим шлангам ежедневно поливались.
Вдали были видны жилые кварталы – 3-4 этажные белые дома, контрастирующие с коричневым пейзажем гор на горизонте. Невероятный пейзаж, разноцветные бордюры, пальмы и горы…
Мимо периодически проносятся пикапы, предлагая свои услуги в качестве такси. Солнце еще не особенно чувствовалось, да и мы предусмотрительно намазались солнцезащитным кремом. Вскоре я и дядя Витя свернули с дороги туда, где по нашему мнению должно было быть море. Почва представляла собой крупный песок и камешки, так что если оставить пальмы и убрать дома, то может возникнуть ощущение, что идешь по пустыне. Шли мы долго, и вскоре нашему взору открылась интересная картина: посреди «пустыни», не доходя до моря, рабочие строили набережную. Она представляла собой поднятую мощеную улицу шириной метра 4 с бортиками по бокам и фонарями. Мы влезли на нее и пошли, оставляя лагуну позади себя. Солнце начало припекать и мы все сильнее чувствовали его белой неподготовленной кожей.
Скоро мы дошли до какого-то diving-центра, там у местных поинтересовались, как попасть в Green Valley. Места этого никто не знал, но все посоветовались и решили, что надо идти дальше все по той же улицы. Мы пошли дальше и скоро добрались до каких-то кемпингов. Там мы увидели удивительно синее море с зеленоватыми островками там, где рифы подходили близко к поверхности. В отличие от лагуны напротив отеля, здесь уже были волны. Сделав несколько фотографий, мы двинулись дальше. Тут мы встретили девушку, во всяком случае, она выглядела как девушка. На неплохом английском она объяснила, что к ней клеится какой-то местный тип, причем с самыми грязными намерениями.
Мы повернули головы и увидели какого-то тощего аборигена, который, заметив нас, свернул с дороги от греха подальше и растворился в ландшафте. Девушка заметила, что дорога свободна, но идти далее в одиночестве не отважилась, так что присоединилась к нам. Где находится «Green Valley» она тоже не знала, но сказала, что сама остановилась в отеле «Бедуин». Между тем завязывался интересный разговор, в ходе которого я узнал, что ее зовут Минель, что она египтянка и живет в Каире. В свою очередь мы представились и сказали, откуда мы. На мой вопрос, почему она с непокрытой головой она сказала, что она не мусульманка, а христианка. Это заинтересовало меня с той точки зрения, что боги послали нам девушку, живущую в Каире, христианку, свободно говорящую по-английски, нам – людям, возжелавшим посетить Каир дикарями (изложен ход мыслей дяди Вити). Так или иначе, мы скоро подошли к «Бедуину» и тут расстались. Она пожелала нам счастливо добраться до «Green Valley» и пообщаться с друзьями и пригласила зайти в гости, как-нибудь.
Между тем мы узнали, что «Green Valley» лежит «за мостом». Туда и пошли. «Мост» представлял собой 10-метровый деревянный мостик, перекинутый над асфальтом, где строили некое подобие бассейна. Слева взору открывалась площадь, отделенная от дороги бетонными блоками. На площади стояло множество джипов, пикапов и квадрациклов. По-местному площадь называлась «Macrosea» (или «Macrosell» – я до конца не понял, но и то и другое не лишено смысла), я долго не мог это запомнить и, так как мы часто ездили на такси до этого места, я называл его «Bomb» или «Al Capone». Позднее, Минель показала мне отель, где была взорвана бомба около полугода назад.
Здесь же было самое раскрученное местное кафе, которое местные называли рестораном – кафе-ресторан «Al Capone». Тут было огромное количество магазинов, в которых продавали всякие разные шмотки и безделушки. Изначально я хотел купить что-то типа арафатки и подобия халата, вернее рубашки, которая заканчивается у щиколоток – так были одеты многие местные, в основном простые люди, шейхи же ходили в белых простынях и белых полотенцах, перевязанных черными обручами. Пока, впрочем, покупать одежду и сувениры было рановато: отпуск только начался.
Скоро мы встретили вывеску, хотя и не очень приметную, но гласила она «Green Valley». Мы поинтересовались наличием двух молодых людей, оказалось, что они только что ушли. Мы пошли за ними и скоро догнали их.
Костик, сказал, что они идут нырять, а мы не взяли ни ласт, ни трубки. Пришлось возвращаться к площади у моста и ловить такси, чтобы съездить в отель за маской и трубкой.
Мы долго торговались и убедили владельца джипа поехать за 7 фунтов. По дороге я сделал ему спецпредложение, что если он подождет нас у отеля 10 минут, то за «туда-обратно» мы дадим ему 10.50. В общем, дохали мы достаточно быстро. Водители иногда ленятся тормозить перед лежачими полицейскими и часто наезжают на поребрики, вделанные в асфальт качестве разделителей на крутых поворотах.
Когда мы вернулись, ребята уже во всю плескались на Лайт-Хаузе (район набережной в районе одноименного дайвинг-центра). Я, не долго думая, надел маску, ласты, прицепил трубку и нырнул… Блин, я все утро нырял за каким-то паршивым кустом, а тут их были чащи… Всевозможные кораллы, губки, черные, красные ежики, которыми нас так пугали… А рыбы — всех цветов и оттенков… Разные барбусы, некое подобие рыбы-иглы, только сантиметров 5-6 в диаметре (говорят, это барракуда), какие-то серые рыбки, искусно маскирующиеся под дно, рыбы, у которых глаза расположены как бы на выступе морды, из-за чего создается ощущение, что по носу им рубанули топором, оранжевые рыбки, похожие на вуалехвостов – великое множество. Возле берега плескались косяки мелких зеленых рыбешек, которые то и дело выпрыгивали из воды.
Трубка сперва показалась мне неудобной, верхний клапан открывался только если я смотрел лицом вниз, иначе он закрывался, и вдохнуть было нельзя. Иногда волной захлестывало в трубку воду и носоглотку выворачивало от соленой воды. Но ощущения, которые я испытал, были непередаваемы. Периодически подо мной проплывали дайверы с баллонами на спине и пузырьки выдыхаемого ими воздуха рассеивались в воде, вспениваясь на поверхности.
Поныряв, мы решили сходить к Минель. Я и Костик не застали ее в «Бедуине» и на обратном пути зашли выпить свежевыжатого сока манго.
Все утро мы отбивались от борцов за наши деньги, хватавших нас за руки и зазывавших в свои кафе. Именно из-за таких людей общее впечатление от прогулки по набережной несколько угнетающее. Сейчас, впрочем, мы сознательно капитулировали перед ухищрениями одного араба, обещавшего нам большие скидки. Он проводил нас к столику возле самого моря, и мы плюхнулись на диван. Сок манго действительно оказался что надо, но так как мы взяли один на двоих, эти сообразительные арабы принесли нам один стакан с двумя соломинками, даже и не знаю, что думать. За все удовольствие – 10 фунтов, т.е. купили сок по спекулятивной цене, при этом обещанных скидок мы не дождались. Тут же на набережной мы нашли Интернет-кафе, где я пообщался с родителями и Игорем…
Когда мы вернулись к нашим, те уже представляли собой нечто розовое. В общем, подгорели, причем более всех — Даша: находясь в воде пузом вниз и спиной вверх, она изрядно поджарилась. Между лопатками у нее теперь красовался белый след от бантика купальника. Впрочем, несколько дней и большое количество крема, а также купание и катание на серфе в футболке спасли ее.
Часов в 5 мы пообедали, при этом ребята покушали плотно, я же в ожидании ужина проглотил лишь омлет с сэндвичем и каркаде. А каркаде у них очень даже, особенно холодный. Здесь мы познакомились с местными кошками – наглыми созданиями, точащими зубы на чужие караваи. Они появлялись неизвестно откуда. Едва мы успевали объяснить им всю необоснованность их претензий и стряхнуть их, как они забирались вновь. Нас поразили две вещи: их наглость и их количество. Костик, впрочем, угостил парочку из них. В конце котов, шайка кошачьих была разогнана официантом. Вероятно, ему не очень понравилась картина трапезы кошек, уничтожавших содержимое тарелки Костика.
Мы заплатили по счету и пошли прогуляться по набережной. Солнце уже не жгло так сильно, так что мы шли неспешно, позевывая и то и дело останавливаясь, чтобы ознакомиться с содержимым магазинов.
В 7 часов мы должны были встретиться с Наташей – девушкой, с которой познакомились ребята (она тоже живет в Green Valley). Муж Наташи владеет дайверским центром, собственно к нему она и приехала. Она обещала показать дорогу на мастный рынок. В 18.30 мы были напротив центра Light House.
Когда мы шли туда, мы случайно встретили Минель. Я представил ее Костику и Даше, выразил надежду что мы, вероятно, еще встретимся, возможно, даже сегодня вечером.
В 19.10 подошла девушка лет 25-28 по виду, невысокая, достаточно стройная, с темными глазами, русыми, даже скорее рыжеватыми, волосами до плеч, собранными в «хвост». Одета она была в свободные бежевые брюки и майку болотного цвета. Особых примет у Наташи не было. В общении она была достаточно проста и, не задавая лишних вопросов и не тратя время на бессмысленную болтовню, повела нас на рынок.
Солнце уже село, а мы все еще шли по набережной. Кафешки закончились, и пошли однотипные серые дома, окруженные невысоким забором. На одном доме, крыша которого представляла собой законченную полусферу, лежала собака. На зареве закатившегося солнца был отчетливо виден ее силуэт. Увы, когда мы достали фотоаппараты, собаке захотелось развернуться и нам пришлось потратить добрых 10 минут, чтобы всякими сюсюканьями, окриками и свистом повернуть ее обратно. В конце концов, пес, не обращавший на нас совершенно никакого внимания, повернулся обратно и был увековечен в фото и видео. Скоро мы свернули в город и пошли по однотипным улицам, застроенных все теми же типовыми серыми домами.
В одном из переулков встретился одинокий верблюд, который, очевидно, совершал вечерний моцион перед сном (а может, просто прятался от призывов муэдзина). Видимо, это был неглупый верблюд, т.к. хозяева выпустили его на улицу одного без поводка и намордника. Он не проявил к нам не малейшего интереса, проследовал дальше по своим верблюжьим делам и скрылся во дворе какого-то дома.
Потом мы вышли на площадь, где находилось несколько магазинов со светящимися вывесками на арабском языке и чайханами, в которых сидели люди. Люди курили шишу (кальян), пили воду и читали газету. Тут и там визжали ребятишки, доносилась арабская музыка, проносились на новых, но мятых машинах местные шейхи. Верно, как танкер за ледоколом, шли мы за Наташей и вскоре очутились возле лотка с фруктами. Навстречу нам вышел человек с грязноватым сморщенным лицом, одетый в грязный хитон болотного цвета и белую сеточку, закрывавшую короткие черные курчавые волосы.
Наташа поздоровалась с ним, отрекомендовала его нам как человека, постоянно снабжающего её фруктами. На выбор нам были предложены 3 сорта манго ценой от 5 до 8 фунтов, отличающиеся цветами и размерами. Последовав примеру Наташи, мы купили крупных зеленых плодов. В соседней лавке продавали свежевыжатый сок. Тут мы попробовали сок из тростника, по моим ощущениям представлявший собой цветом и вкусом сыворотку с сахаром и по ощущениям Костика отдающий травой. Стакана нам хватило. Сок гуавы, как и сам плод ранее, на меня особого впечатления не произвел. Ребята, продававшие сок захотели 22 фунта за 2 полуторалитровые бутылки, но после некоторых препирательств, которые, пожалуй, можно назвать торгом, продали нам все за 19 фунтов. Еще 4 минуты мы потратили на выколачивание 1 фунта, который они упрямо хотели зажать. Но Костик зашел слева, я зашел справа, мы начали прессинг на русско-английском языке, и фунт был благополучно получен. Сок мы забрали себе, т.к. у Кости с Дашей не было холодильника, и ребята должны были часов в 10 приехать к нам в отель, чтобы пойти на серф-станцию. Здесь мы и расстались и, поймав первый попавшийся пикап («Isuzu»), доехали до отеля за 5 фунтов.
В отеле я плотно поужинал и решил съездить к Минель. Договорившись с таксистом за 10 фунтов отвезти меня туда и вернуться за мной в 11 вечера обратно, я вылез в Макроси и пошел через мост в направлении «Бедуина».
Минель я застал в кресле за столом. На таких же креслах напротив нее сидели еще 2 араба. Один из них был одет во все белое и напоминал собой шейха. Впрочем, им он и оказался. Я не запомнил имен арабов, хотя Минель представила обоих. Один, впрочем, меня явно испугался и поспешил откланяться. Я изобразил на лице дружелюбие и стал рассказывать что-то о России. Шейх сидел не шелохнувшись, даже не моргал. Я не мог понять, слушает он меня или нет. Было ощущение, что он пребывает в астральном мире, а до простых смертных, которые, несомненно, ниже его по положению, ему дела нет. Меня это как-то даже обескуражило. Если бы не Минель, я бы, возможно, его бы расшевелил, наступив на мозоль классового неравенства, рассказав что-нибудь про коллективизацию и раскулачивание, а также о методах борьбы со знатной буржуазией в России после 1917 года. Скоро, впрочем, шейх заговорил. Он заметил, что трижды бывал в Европе, но никогда не видел снега. Я проинформировал его о среднесуточных температурах января в России и выразил надежду, что он все-таки почтит своим присутствием несчастных русских, чем доставит им несравненное удовольствие. Шейх что-то еще вещал, демонстрируя собственное превосходство, но что именно, я не помню. Минут через 15 мы с ним попрощались и пошли ужинать.
Минель заметила, что не ужинала, т.к. ждала меня, а поэтому очень голодна. По ее совету мы зашли в «Friends», где чудесно посидели пару часов. Она удовлетворилась гамбургером, поджаркой, яичницей и чем-то еще. Я едва впихнул в себя сок и мороженное: ужин давал о себе знать. Она рассказывала много и интересно. Я узнал, что продемонстрированный мне шейх, стал шейхом за счет туризма и является совладельцем отеля-кемпинга «Бедуин». Еще я узнал, что Минель без ума от МакДональдса (о чем и свидетельствовал заказанный ею гамбургер), что она работает англо-арабским переводчиком и неплохо получает, хотя и живет с родителями (не в состоянии купить квартиру). Потом мы обсудили проблему пробок на дорогах, цены на жилье, поговорили о сумасшедших водителях, о стиле жизни, о температуре воздуха, о синайских фруктах, о Хосни Мумбареке, об исламе, о церквях, о работе. Через два часа мы расстались. Я взял ее телефон и e-mail, пообещав навестить ее в Каире, если она будет не занята. В полночь я уже был в отеле. Спал я в эту ночь без задних ног (как и в предыдущий день).
Борьба с ветром.
На следующий день мы встали, позавтракали (хотя объемы еды скорее представляют собой нечто катастрофическое, именуемое званым обедом ну или чем-то типа «пир на весь мир»). Потом мы нашли станцию Ibi&Friends и познакомились с Сашей. Мы сослались на Костю и сказали что подождем его.
Саша – загорелый парень лет 25-30, руководящий станцией с пухлощекой Мари, их боссом Иби и помощником Махмудом. Саша с Мари – русские, уже долго живут в Египте, иногда бывают в России, в общем уже адаптировались. Иби, я так понимаю, их прямой начальник, владелец станции, вообще важная птица, обладающая деловой хваткой. Что же касается Махмуда, то это молчаливый туземец, кое-как говорящий по-английски. Своими влажными темными глазами он очень походил на собаку, не знаю, почему именно так, но мы с Дашей отметили это независимо друг от друга. Народу на станции пока немного, т.к. она только открылась, но все же есть, в основном русские. Т.к. нам было необходимо присутствие Кости, мы вернулись в номер.
В 10 утра мы были в номере, но ребята подошли только в 11.30, чем я был огорчен и чего не преминул высказать. Сразу же мы пошли на станцию, где Костик и я заполнили всякие карточки, выбрали доски, записались в журнал отхода и пошли испытывать ветер. Саша ввел нас в курс дела, объяснив, что за мостом (Станция была расположена на окраине лагуны возле моста) выплывать нельзя, там египетская военная база (как мне показалось потом – там лишь чахлый пограничный пост). Раз он как-то пытался сбегать туда, спасти какого-то незадачливого серфера, «унесенного ветром». Навстречу ему выбежал араб с автоматом, так что удовольствие от спасения было как-то скомкано. Если уж нас все же сносило, мы должны были хвататься за буйки, которые представляли собой небольшие оранжевые шарики, торчащие из воды в нескольких местах по пути к военным.
Ветер в этот день был не очень сильный. Я взял шарнир, парус поменьше (3.5) и, поинтересовавшись у Саши, как крепить парус к шарниру и вооружившись собственной смекалкой и высшим техническим образованием, пошел собирать доску. Не прошло и 10 минут, как она была собрана и спущена на воду.
В сущности, не катался я около двух лет, так что новизна ощущений была гарантирована. Здесь надо отдать должное дяде Вите и его ценным советам, которые мне помогли. В общем-то, советовали мне не заплывать далеко, смотреть что и куда дует ну и как чего в принципе делать. Ну и вышел я в море. Медленно, неспешно отходила моя баржа (доска 250) от берега и уже нельзя было видеть песчаное дно. Зеленоватое море становилось синим. Чего-то далеко я заплыл – пора было возвращаться. Я перекинул парус на другой галс, навернувшись всего 2 раза. Соленая вода ела глаза нещадно. В общем, кое-как вернулся на берег. В итоге, весь день я только и делал, что кое-как плавал туда и обратно. Кстати, обнаружил интересный эффект: если, стоя перпендикулярно мачте, закрыть парус, то получаешь по башке мачтой, падаешь в воду, и тебя накрывает парусом. Удовольствие ниже среднего.
Костик между тем присобачил на себя кучу атрибутов крутого серфера в виде оранжевой гидромайки, перчаток, и трапеции (блондинки из анекдотов назовут ее такой хреновиной с крючком, торчащим из пупка) и, взяв модную досочку объемом 155см3 и парус около 5м2, понесся, рассекая волну на восток, к другому берегу лагуны. Доску мы с Дашей арендовали одну на двоих, как, впрочем, и дядя Витя с Костей. Так что катались мы по очереди.
К полудню ветер усилился. Несколько раз я с большим трудом возвращался обратно, приплывая к самому пирсу. Даша же твердо решила, что раз от нее что-то скрывают на военной базе и заплывать туда нельзя, то это «что-то» – штука нужная и, короче говоря, грех за ним не сплавать. Все дальше и дальше удалялась ее хрупкая фигурка, все сложнее ей было поднимать парус, она падала, но боролась. Мы подошли к Саше, продемонстрировали ему битву титанов вдалеке, после чего последовал «звонок другу» и одна из моторок, курсировавших по лагуне, взяла курс на северо-запад и понеслась на помощь Дарье. Благополучно погрузив ее в лодку, положив мачту поперек корпуса, чтобы доска шла за лодкой, все вернулись к станции. Дашу спасли, и все были счастливы. После этого мы ее стали по-дружески называть «наша экстрималка».
Костик периодически уносился в море, призывая нас поглядывать за Дашей. Пару раз сносило и его. С трудом он поднимал парус и несколькими галсами все же ухитрялся возвращаться на берег. Мы с Дашей сменялись каждые 2 час, отдыхая на лежаках под плетеным навесом станции. Нос свой я добросовестно спалил еще вчера, так что в этот день, да и еще несколько дней спустя, я обильно смазывал его кремом. Надолго его не хватало, ибо пара падений в соленую воду благополучно превращала его из белого обратно в красный. Втирания в остальные части тела также присутствовали, и к концу дня тюбик крема был на четверть пуст.
День пролетел очень быстро. Вообще станция закрывалась в 5, но Саша говорил, что мы смело можем кататься до 6. Часам к 6 вечер стих. Я затащил доску на берег, отцепил парус и отнес его на станцию. «Ganet Sinai» обеспечил нас четверых душем, а двоих затем и ужином (от пуза, нас уже начали запоминать в лицо, но все же сказать Павлину, что мы – «room one hundred fourteen» пришлось).
Потом я с Костей и Дашей поехал в город добавить в себя холодного каркаде, и мы неплохо посидели в ресторане «Friends» на набережной. Пара каркаде и одно мороженое манго пролетели очень быстро. Туда и обратно я доехал за 5 фунтов. Второй день и третий вечер моего пребывания в этой арабской стране кончился. Спал я опять достаточно крепко, причем отрубился сразу. Снирось мне, как обычно снится людям в подобных случаях что-то типа вулкана Фудзиямы, заведующего маслотрестом, донских степей и много чего еще того, о чем забываешь через секунду после пробуждения.
На следующий день, 4-го сентября в 10.30 мы были уже на станции. Дуло сильнее, чем вчера и вскоре, на втором заходе Даша опять не смогла побороть искушения проникнуть в египетские военные тайны. Бдительный дядя Витя ринулся предотвращать международный скандал, и через полчаса сопротивление российской разведки было сломлено, а разведчица – доставлена на берег.
День не был особенно примечательным: мы с Дашей плавали на баржах, Костик уносился в море, дядя Витя периодически его сменял, однако далеко в море заходить не рисковал. К концу дня я взял доску поменьше (175) и парус побольше (3.7).
Вечером все было точно таким же: те же 2 каркаде, то же мороженное с манго. Стакан каркаде стоил на набережной 5-7 фунтов, однако в некоторых местах его нещадно разбавляли, а в некоторых экономили на сахаре. Цена такси упала до 4 фунтов, достаточно лишь было рассердиться, изобразить обиду и уйти. Туземцы все больше и больше напоминали мне детей, а с детьми и самому надо было быть ребенком. Спал в этот раз с задними ногами, но так же крепко.
Следующие несколько дней были достаточно однообразны. С утра до конца дня – серфинг, вечером – ужин в отеле и закрепление ужина у ребят. Наши с Дашей успехи в серфинге становились все больше. В трапецию мы не влезли, но более менее стабильно плавали туда-обратно. Досок меньше в нашем комплекте к сожалению не было, так что мы лишь увеличили парус до 4.2.
В один день я почувствовал себя настолько уверенным, что решил пересечь лагуну. Я пересек лагуну, прошел мимо небольшой косы с отчетливо выступающими рифами и вошел в небольшой залив. Здесь было достаточно людно. То тут, то там стартовали серферы. Некоторые, наоборот возвращались, подлетали к берегу на бешеной скорости и, выкручивая в последний момент изящный фордевинд, уходили обратно в море. Дно здесь было более каменистое, так что я ухитрился пару раз порезаться. Обратно я плыл без приключений, однако к концу моего плавания ветер почти стих, так что интерес к катанию я в тот день потерял.
Дядя Витя учился делать водный старт. Иногда ему это удавалось. Костик чаще всего уносился в Speedy-зону, а мы, если не катались, торчали на шезлонгах, почитывая Гиляровского, да намазываясь кремом.
Станция Ibi постепенно обустраивалась, появлялись стенды. В один из дней Саша уехал и его сменил другой русский инструктор – Светик. Еще через несколько дней после этого появилась русская девушка Cвета и австриец Маркус.
Народа на станции было не очень много – в основном русские. Позже появилась пара немцев. К концу дня все обычно собирались за деревянным столом и разговаривали. Мари рассказывала про свой кайтерский опыт. Иби говорил про отсутствие способности переносить холод. Махмуд молчал.
В один из дней дул очень сильный ветер, так что я выбрал парус поменьше (3.5). Парус оказался учебным, и его дюралевая мачта явно не была рассчитана на такие нагрузки. Как-то я слишком сильно уперся в гик, закрывая парус. Я даже не понял, что произошло — просто вдруг понял, что падаю назад. Я отбросил парус вперед и рухнул в воду. Когда я попытался поднять парус – он безжизненно обмяк и сложился. К счастью до берега было недалеко, так что я без труда доплыл с доской до буйков. При детальном изучении паруса на берегу оказалось, что лопнула мачта (причем в середине). Страховка на оборудование у нас была, так что штрафных санкций со стороны Иби и Co можно было не опасаться.
Даша в этот день снова не совладала с ветром, зато покаталась на моторке. Спасатели, притащившие ее на берег заметили: «Даша, с каждым разом Вы катаетесь все лучше и лучше. За Вами приходится плавать все дальше и дальше!».
В среду вечером в отеле нас ждал сюрприз. Повара приготовили мясо и рыбу на углях. Это было очень вкусно, так что мы еле ушли, хотя это не помешало мне прогуляться вечером с ребятами и поужинать еще раз.
На набережной мы опять боролись с кошками, пили каркаде. Детально изучая меню, я не мог удержаться от улыбки, увидев блюдо с турецким акцентом (название) «курица от шЭфа». Нас уже знали во многих кафешках, так что часто давали что-нибудь из еды в подарок и делали скидки. Меню чаще всего было на русском языке. Кроме того, в каждой кафешке предлагали шишу (кальян). Даша пару раз соблазнилась, а мы с Костиком предпочли воздержаться от этого, налегая на каркаде.
В один день ветер почти стих после обеда, так что мы поехали на LightHouse понырять. Второй раз прибрежный подводный мир уже не производил такого сильного впечатления, но пару часиков в воде я все-таки провел.
После ныряния (snorkeling) я зашел в Интернет-кафе и пообщался с Москвой (родители, работа). Парень в Интернет-кафе меня уже запомнил. Любопытно, но когда я первый раз вошел в Интернет кафе и попросил доступ в Интернет, он предложил мне клавиатуру с русским языком. Я не думаю, что являюсь ярко выраженным представителем какой-либо национальности, да и говорил я с ним только по-английски, т.е. вполне понятно, что вопрос, как они вычислили, что я русский, меня заинтересовал. Когда я спросил парня об этом, он улыбнулся и сказал: «I understood you were Russian because of your language».
После серфинга ребята обычно заходили к нам. Перед ужином мы принимали душ, ели манго, разговаривали, словом, ничего не делали. Кое-кто допивал «Арарат» и «Martini». Манго мы покупали у того же торговца на рынке, что и в первый раз (с Наташей).
В пятницу, возвращаясь днем от ребят, я заехал на автостанцию. Оказалось, что автостанция находится в километре от отеля и является тем самым белым зданием с синими окнами. Здесь же стояли автобусы – не очень новые полутораэтажные «Renault», «Scania» в основном. Автостанция, как я понял, являлась частной, т.к. на здании была надпись «East Delta Travel» (я так понимаю это что-то вроде аналога нашей конторы «МосТрансАгенство»). Про другие автостанции в Дахабе я не слышал.
а ломаном английском я объяснил кассиру, что хочу купить билеты в Каир на завтра. Кассир меня понял. Мы с дядей Витей рассчитывали провести ночь в дороге (возможно даже поспать в автобусе), поэтому билеты я взял на ночной автобус. Он отправлялся где-то в 0.25.
После покупки билетов я решил дойти до отеля пешком, а заодно и пофотографировать. Ничего примечательного по пути мне не встретилось, за исключением одной очень пышной пальмы.
Дойдя до отеля, я зашел на reception и объяснил, что в течение 3 дней вместо нас в отеле будут жить наши друзья. Накануне мы уже заходили на reception c дядей Витей. Он очень хотел посмотреть матч Россия-Хорватия, который шел по «Первому» каналу, но канал накануне отключили. Несколько раз я объяснял человеку на reception, чего я хочу от телевизора в номере, но тот не понимал. В конце концов, он показал пальцем на проходящую девушку и предложил нам поговорить с ней. Девушка оказалась симпатичной азиаткой. На простом английском я начал объяснять ей положение вещей, как вдруг она спросила: «Русские?». Посмеявшись, мы вернулись на reception, где я еще раз попытался втолковать человеку, какой канал я хочу видеть в номере. После мы подходили еще 2 раза, но заветного канала нам так и не включили (я, впрочем, не сожалел об этом, т.к. телевизор и отпуск в моем понимании несовместимы).
Наконец настала суббота. Она пролетела очень быстро. Мы откатались на станции и в 6 вечера были уже на набережной у ребят. Даша очень хотела посетить рыбный ресторанчик, так что мы зашли в один, расположенный среди магазинов чуть в глубине городка. В ресторане мы заказали креветки, барракуду и какую-то зеркальную рыбку с большим глазом (так она выглядела на витрине, где вообще лежали всякие странные вещи, обложенные льдом). Креветки были очень крупные и сочные, а барракуда была такая же, как и в отеле. Пока ребята делали заказ, я заскочил в магазинчик напротив и поинтересовался у них наличием головных уборов, состоящих из полотенца и обруча. Продавец меня не понимал, пока я случайно не упомянул слово «арафатка». Продавец вынес мне черно-белый платок-полотенце и обруч к нему. Я померил все это и остался доволен. У меня не было особого желания торговаться, так что я довел цену до 35 фунтов и уже собирался рассчитываться, когда в магазин вошел дядя Витя и остановил меня. Дело кончилось тем, что мы купили 2 арафатки за 55 фунтов. С высоты каирского опыта я расцениваю это как глупость, но скажу точно, что арафатки нам очень пригодились в борьбе с теплым египетским климатом.
Обед оставил приятное впечатление и отнял 200 фунтов, что, по местным меркам, было немного дороговато. Мы ужинали на втором этаже на открытой веранде над кухней. Не могу сказать, что с нее был такой уж хороший вид, но ночной ветерок и сознание близости долгожданной поездки к пирамидам вносили свою лепту в хорошее настроение. Пока мы ждали заказанную рыбу, Костик померил арафатку и, надо сказать, она ему очень подошла. Через часок мы решили все-таки заехать в отель и развеселиться более основательным ужином, тем более что креветки и барракуда оказались не слишком велики.
В 11 часов мы уже топали по направлению к автостанции. Рюкзак мой, набитый в основном фото-видеотехникой весил около 5-6 кг, так что, протаскав его 3 дня, я должен сказать, что это было не так уж и мало. На автостанции мы сидели около получаса. После чего водитель разрешил посадку в автобус.
В путь-дорогу дальнюю…
Итак, началось то, зачем я сюда ехал, чего ждал. У нас еще оставался день серфинга, но я добровольно отдал его нашей экстрималке, и в ночь с субботы на воскресенье мы выехали в Каир.
Автобус оказался полутораэтажным потертым «Renault», но был обеспечен кондиционером. Водила не говорил по-английски в принципе, но 2 слова «Шукрам» и «Cairo» все же понял. В основном в автобусе были арабы, но была еще пара немцев. Было несколько свободных мест, но наши места были в самом конце, где отчетливо слышался двигатель, и было достаточно тесно. Слева от нас также сидел белый человек, а перед ним – пара его смуглых друзей. Все говорили по-английски. Позднее, когда мы перебросились парой фраз, я узнал, что он – австралиец. Я сказал ему, что мы едем к пирамидам, он достал фотоаппарат и показал мне пару снимков пирамид, утверждая, что был там 4 недели назад, и что тогда пирамиды еще стояли. Ну а раз 4000 лет стояли, и еще пару дней постоят. Между тем, мы выехали с автостанции, проехали отель «Хилтон» и двинулись по направлению к Шарм-эль-Шейху.
Дороги в Египте очень неплохого качества. Не знаю, как насчет дыр и колдобин, но автобус шел мягко. Ночи здесь, ближе к экватору, более темные, а местные водители экономят на ближнем свете, но многие дороги освещены. Справа и слева от дороги не видно ничего, только огни – очень интересная картина. Полуфантастическая. Едешь по такой огненной дорожке, и видно как к ней примыкают другие, угадываемые по рядам фонарей, далекие и неизвестные. Ощущение, что это огромные взлетные полосы на территории гигантского аэропорта. Если долго присматриваться, сквозь темноту все же можно увидеть скалы и камни, особенно, если они подходят близко к дороге. Мы доехали до выездного поста из Дахаба, там автобус остановился, и какой-то веселый человек в гражданской одежде проверил документы. За окном я увидел пару столов, за которыми сидели полицейские в белой форме, черных беретах и портупеях. Просто столы на обочине дороги, как бы посереди поля. Столы и полосатые бочки. Особо не придирались, глянули на фото, дату визы и автобус понесся дальше, разрезая ночь, а я все сидел и смотрел, как зачарованный, на убегающие огни взлетных полос…
Уже потихоньку одолевала усталость, и все больше чувствовалось неудобство нашего положения в автобусе. Спать я еще не пытался. В Шарм-эль-Шейхе у нас опять проверили документы. Первый раз это был уже не улыбающийся человек в гражданской одежде, а через несколько минут после него — полицейский, который молча забрал все паспорта и ушел. В чем заключался смысл этого ритуала, и зачем именно надо было вытаскивать паспорта из автобуса – не знаю, может древний обычай какой. Так или иначе, минут через 5 паспорта вернули. Австралиец заботливо попросил друга, отправившегося к водителю, принести паспорта «russian friends». Дяде Вите паспорт отдали, а мне не отдали ничего. Даже не то чтобы совсем ничего, паспорт отдали, но на нем было написано «Denmark» и вклеена фотография какого-то чучмека. В общем-то я против смены гражданства никогда ничего не имел, но все же предпочел бы выбрать его сам. Схватив вражеский паспорт, я ломанулся по автобусу со словами «Is it your’s? Haven’t you seen my Russian passport?» В итоге, мне ответили только японцы, которые сидели на одном из передних сидений. Причем ответили, что ничего они не видели. Какой-то араб все же признал свой паспорт и забрал его у меня. Какая была связь между этим смуглым человеком и «Denmark», для меня до сих пор остается загадкой. Так или иначе, я почувствовал себя неуютно, в незнакомой стране ночью в автобусе полном арабов, с еще неизвестно каким количеством блок-постов с проверками документов впереди, без паспорта, как Михаил Самуэлевич Паниковский.
Так я метался минут 5. Наконец, я поймал на себе вопросительный взгляд дяди Вити, державшего в руках 2 российских паспорта.
На пути нас еще пару раз останавливали, проверяли документы, причем оба раза недалеко от Шарма, т.е. возле курортной зоны. Дальше Эль-Тура мы вообще никому не были интересны. Кстати, египетский паспорт представляет собой карточку с фотографией чуть больше наших водительских прав. По-моему, очень удобно: не мнется и воды из-за ламината не боится.
В Шарме заехали на автостанцию, добрали народу, остановились возле какой-то местной чайханы. Народ покурил, и через 10 минут все поехали дальше.
Автобус обгонял фуры, пикапы, грузовики, разгоняя их сигналом и светом. На крышах некоторых ехали люди. Мы пытались заснуть, ибо до Каира было еще около 6 часов, но нам это не удавалось. Если до Шарма дядя Витя хоть как-то вздремнул, пересев на двойное сидение впереди, оставив мне простор для маневров, то в Шарме на сидение впереди сел какой-то араб и халява закончилась. Мы крутились, поминутно стукаясь коленями об пепельницу, вделанную в спинку сидения впереди. Пепельница была металлическая и острая, и тому, кто ее придумал я бы по русскому народному обычаю, придуманному не мной, забил бы в голову гвоздь, а то и два. У нас с дядей Витей было по одному преимуществу на каждого: он мог вытянуть ноги в поход, а я мог прислониться к стенке.
Дядя Витя уже успел разобраться в арабском написании цифр и расшифровал, что по билетам у нас были места 30 и 45, т.е. не рядом, однако, сидели мы вместе, и никто ничего не говорил. В общем, мы корячились, как могли. Слева от нас корячился австралиец. Ныли ноги, болела задница, но на часок мы все-таки отключились. Несколько часов в полузабытьи, отходя от которого, я успевал замечать в окне освещенные деревушки, заправки, блокпосты, полосатые бордюры и ленты фонарей. Потом пошел длинный, но двухрядный тоннель, выложенный туалетным кафелем и освещенный большим количеством оранжевых ламп. Мозгов хватило догадаться, что это был под тоннелем под Суэцким каналом. Значит, был уже Суэц, и до Каира оставалось 2-3 часа. Как прошли они – я не помню. Потом стало светать, и как-то незаметно подкрался Каир.
Каир: большой огрызок яблока. День первый.
Я приободрился и стал смотреть в окно. Сероватые здания, 5-9 этажей, достаточно грязные, некоторые достаточно обшарпанные – вот то, что я видел. Автобус петлял по незнакомым улицам. Машин в этот ранний субботний час было еще не очень много, но уже тогда я отметил некоторую агрессивность в их перемещении. По сторонам улиц, достаточно широких, кстати, тянулись длинные ряды припаркованных машин. Они стояли очень плотно – бампер к бамперу, т.е. выехать кому-либо из них было бы просто невозможно. Попадались эстакады, висевшие над улицами, возможно, это было каирское метро. Долго ли коротко, ехали мы, периодически останавливаясь и высаживая людей, пока наконец, на одной станции не вышли все. Ну и мы, чтобы не отрываться от коллектива, вышли.
Ступив на каирскую землю, я отпихнул облепивших меня таксистов размахиванием рук и фирменным «no-no-no», после чего осмотрелся. Вопреки ожиданиям мы очутились не на площади Эль-Тахрир, как писалось в отчетах в сети, а черт знает где. Тем не менее, первым делом необходимо было купить билеты обратно в Дахаб, хотя мы точно еще не знали, когда мы туда поедем. Кассир кое-как объяснил мне на ломаном английском, что в Дахаб есть несколько автобусов – на 7, 12, 14 часов и в полночь. И отправляются они с этого места.
К нам вторично подошел таксист, который был настойчивей других и вновь предложил такси и «Cheap Hotel». Я достал карту Каира и попросил этого смуглого седого человека, более-менее говорящего по-английски, объяснить где мы находимся. Он долго листал карту, смотрел, нюхал, но толком ничего не сказал. Я лишь выжал из него то, что мы находимся на «Abbasiya Bus Station». Хотя я такого объекта на карте не нашел, район Аббасия там был. В общем, мы решили доехать до Египетского музея, возле которого я бы уже смог бы сориентироваться. Таксист сказал 20 фунтов. Через 5-10 минут разговора, выкрикивания ругательств и размахивания картой я снизил цену до 12 фунтов. Далее мы поинтересовались, где находится туалет, после посещения которого, как мы пообещали таксисту, мы покатаемся с ним. Туалет был найден, и через пару минут мы отъехали от станции.
Перед тем как мы отъехали, к нам подошел местный страж порядка в белой форме, хлопнул в ладоши, сказал «good» и, просунув морду и руку в окно, улыбнулся королевской улыбкой и сказал «money?». Я просто выпал от такой беспардонности, однако здесь это было в порядке вещей. Какой смысл ходить вокруг да около, если можно сразу без лишних формальностей перейти к сути дела. Денег, впрочем, сей предприимчивый араб не получил и удовольствовался объяснением, что деньги мы платим за услуги, причем таксисту.
То, на чем мы отъехали от станции представляло собой раздолбанный рыдван лохматого года, в котором еще можно было узнать древнее подобие «Peugeot». Такси было раскрашено в черно-белые цвета. Как потом оказалось, в Каире все такси раскрашены в черно-белые цвета. Удивляет количество этих такси. В среднем, каждая 4-я или 5-я машина является такси, т.е. их очень много. Ну а раз много, мы в основном действовали по принципу «по нашей цене не поедет один, так поедет другой». Впрочем, чаще мы просто торговались.
Слева шло некое подобие монорельса, возвышавшегося над дорогой, а проезжая часть была разделена бетонным бордюром высотой около 20 сантиметров. Таксист, чтобы не ехать лишние 300 метров, через которые был разворот, спокойно вломился на этот бордюр, спрыгнул с него, после чего мы поехали дальше. Судя по всему, дорожный просвет машины был сильно увеличен. Дальнейшие мои наблюдения подтвердили это. Машинки, ездящие по городу, представляли собой примеры удачных побегов с автосвалки. Рыдваны всех времен и народов, в основном старенькие «Peugeot», «Citroen» и «Лада». Наша классика была везде. Больше ее было только в Александрии. Здесь же я видел все от ВАЗ 2101 до 2106, видел и «десятку» и «Нивы» и даже «Оку». Очень много старых «Fiat»-ов, при чем еще тех самых, с которых слизали «Жигули». Говорят, что на экспортных машинах не писали «Жигули» ибо это было не благозвучно и ассоциировалось со словом «жигало», а, как следствие, машины экспортировались под маркой «Лада». Как мне впоследствии сказала Минель, «Лада» в Египте считается очень надежной машиной. Была ли у нее самой «Лада» – я не уточнял.
Кроме этого полноценного набора помоек колесили по городу и новые машинки. Было видно, что они были новые, но большинство их было украшено вмятинами, разбитыми фарами и царапинами. Очень много машин «Hyundai», особенно «Matrix», попадаются «Elantra». Есть «Jeep», много «Mitsubishi Lancer». Есть и «LandСruiser»-ы и «BMW». Создается впечатление, что машин намного больше чем в Москве. Возможно, сказывается, что у них бензин в 4-5 раз дешевле нашего?
Теперь выскажу несколько замечаний про манеры и стиль вождения в этой стране (кое-что взято из других отчетов, но является верным, и я хочу отметить это еще раз, чтобы подтвердить чужие мысли):
• Мне надо и я еду. Кто первый проехал, тот и молодец. Это своеобразная игра. А т.к. всем надо и все едут, то играть в нее – одно удовольствие.
• Кто громче бибикнул, тот едет первым. Бибикать можно всегда и везде. Знак «бибикать нельзя», висящий кое-где в Каире, Дахабе, Александрии и, я подозреваю, в других городах, можно смело игнорировать. Выезжая на перекресток, надо бибикнуть, дабы твой собрат по асфальту, знал, что едешь Ты, и притормозил. Если ты — такси, а в Каире почти все машины такси, и видишь на улице человека стоящего, сидящего, читающего газету, пьющего Coka-Cola, размышляющего или просто идущего – бибикни ему и он, может быть, снизойдет до тебя, и ты сможешь его подвезти за деньги. Если же человек идет по проезжей части, а тротуары в Каире есть не везде и часто надо идти по дороге, то не бибикнуть ему – моветон. Когда на дороге много машин, кто-то резко тормозит, перестраивается или ты просто приближаешься к какой-то машине близко – бибикни ему и напомни о себе. То же касается встречных машин. Если уж очень хочется на что-то нажать – нажми на бибикалку. Если тебе много бибикают, бибикни пару раз в ответ, обозначь, что ты понял.
• Если есть туман и видимость метров 20, то не обязательно включать свет или противотуманки. Это все нужно для подачи сигналов. Включи аварийку и езжай побыстрее.
• Включать свет – это вообще зло. Если есть свет на улице, можно ехать так, если нет, то можно включить габариты. Можно и не включать. Ближний свет включать не надо, ибо ближний свет является сигналом, а сигнал без причины создает хаос на дороге.
• Останавливаться можно всегда и везде. Эвакуатор – это ерунда, а если видишь потенциального пассажира и едешь в левом ряду, то почему бы его не подобрать.
• Понятие ряда – понятие относительное. Рядность можно не держать, разметку можно игнорировать. Можно ездить по бордюрам, если машина позволяет. Если не позволяет, то тоже можно, просто не так долго.
• Светофоры можно игнорировать, но, игнорируя светофор, помни, что надо: 1.бибикнуть 2.убедиться, что рядом нет человека в белой форме, а возле большинства светофоров они есть.
• Все участники движения на проезжей части абсолютно равны, не взирая на вид и состояние транспортного средства (ишак, велосипед или «LandСruiser»).
Итак, мы неслись по утреннему Каиру, машин было еще не очень много, и мы пролетели по незнакомым улицам, несколько раз свернули, проехали пару развязок и очутились перед Египетским музеем – малиново-розовым зданием высотой этажа 2-3. Тут мы вышли, отвергнув напоследок предложение доброго таксиста найти нам отель подешевле. Я поинтересовался из статистического интереса, за какую сумму он отвезет нас к Пирамидам, получив ответ, что за 30 фунтов. Напоследок, расщедрившийся таксист дал нам бесплатный совет, который я и так знал – не берите ни у кого и ничего бесплатно, т.к. за это потребуют подарок.
У Египетского музея я подтвердил наблюдение людей, бывавших в Каире, о том, что лучше носить не шорты, а брюки, уж очень на нас косились. Пришлось переодеться. Было решено походить вокруг, сходить по мосту на остров Гезира и посмотреть на Каирскую башню, которую мы видели с другого берега. Мы пересекли Нил по мосту Тахрир на концах которого восседали львы.
Остров утопал в зелени. Мы свернули к башне и попали в густой лес переплетающихся деревьев. Вблизи башня была менее красива. Торчали какие-то подъемники, сновали рабочие, валялся строительный мусор. Сидели скучающие полицейские с интересом рассматривающие двух новоприбывших, т.е. нас.
Посмотрели мы на все это и решили поехать в Цитадель. Дядя Витя и я вернулись на дорогу, с которой свернули и дошли до параллельного моста через Нил. Недалеко от башни я увидел интересный обелиск. Увы, я не смог подойти к нему близко, так что не знаю, что он символизирует.
По пути я делал фотографии. Проходящих мимо арабских пьяных подростков это заинтересовало, так что они предложили сфотографировать нас всего за несколько фунтов, причем предложили настойчиво. Однако они были посланы в сад, и было высказано предположение, что если мы им дадим фотоаппарат, то больше его не увидим. Мы вернулись по мосту на восточный берег Нила, где и поймали такси. Таксистом оказался довольно пожилой дедок лет 75. Он хотел 10 фунтов за дорогу к Цитадели. Я предложил 5. Он обратил на меня страдальческий взор и обреченно сказал с болью в голосе: «But that’s far. too Far.». Честное слово, мне стало его так жалко, какая-то безысходность была в его взгляде. Если б я поддался мимолетному порыву, я бы заплатил ему и 50 фунтов. Однако сошлись на 8ми и по пути, а он достаточно резво рулил, он нам еще рассказывал, какие достопримечательности мы проезжаем. А проезжали мы могилу короля Фарука и что-то еще – я не запомнил. Машина его представляла собой что-то среднее между старым «Москвичем» и «Fiat»-ом.
Мы проехали по каким-то переулкам и выехали на широкий проспект, в конце которого виднелось подобие крепостной стены. Наконец открылся вид на Цитадель. По правую сторону от дороги возвышался огромный крутой холм, утыканный антеннами. По левую сторону был большой подъем к крепости, из-за стен которой была видна огромная мечеть. Мы развернулись и подъехали к тротуару. Таксист без разговоров дал нам сдачу с 20 фунтов и мы пошли к крепости. Наверху мы зазвонили на металлодетекторе и нас вежливо попросили открыть сумки.
Солнце уже начинало припекать, хотя едва ли было 10 утра. Мы честно уплатили 25 фунтов за вход и вошли. Внутри Цитадели положен асфальт, стоят машины, ходят экскурсии, от пестроты речи и языкового разнообразия «рябит в ушах». В общем, Цитадель, как Цитадель: стены из желтоватого камня и палящее солнце. Дорога пошла в гору, мы свернули несколько раз, поднялись по лестнице и очутились перед громадной мечетью. Высочайший минарет упирался в ослепительной голубизны небо, огромный шар купола напоминал гигантское яйцо. Кругом сновали люди, периодически раздавались выкрики типа «Оля-коля!!! Пепси-Коля!!!».
Теперь уже припекало сильно. Мы обливались потом, от рюкзака и камеры начинала ныть шея, не спасала даже арафатка. Тень от западной стены мечети таяла. Дядя Витя присел на лавочку в тени и, когда я вернулся (а не было меня минут 20), пошатавшись вокруг с камерой, он уже во всю грелся. С учетом того, что в Дахабе есть ветер и море и температура в тени составляет около +35 по цельсию (а по Фаренгейту и того больше), можете себе представить, какого было нам на солнце. Моря в Каире нет. Ветра — тоже. В общем, при случае обращайтесь, расскажу вам рецепт замечательного блюда: печеный Тоша или печеный дядя Витя. Подается с манго, верблюжьим сыром и рахат-лукумом. Украшается тростником, листьями пальмы и открыткой с изображением Цитадели Саладдина.
Бутылка воды у нас собой была (честно украденная из столовой Ганет Синая (это, кстати, провокация)), но, несмотря на полотенце, в которое она была завернута, она уже изрядно потеплела (с учетом восьмичасового путешествия в автобусе).
Ради интереса я подошел и поинтересовался у аборигена, надрывавшегося со своим «Оля-Коля!!!…», сколько стоит маленькая бутылка воды. Оказалось, что 3 евро. Я вежливо поинтересовался, не испытывает ли эта капиталистическая свинья,
наживающаяся на страданиях простого народа, угрызений совести и не отдаст ли бутылку за 2 фунта. Однако на оба вопроса ответ был отрицательным. В итоге я решил заработать в другом месте.
Небольшая площадка возле громадной мечети не позволяла запихнуть мечеть в кадр. Вернее в кадр я ее чудом запихнул, но только в фотоаппарат. Видеокамера упорно давилась минаретом или отрезала основание. Подойдя к бордюру, огораживающему площадку, мы увидели потрясающий вид на город. Вид был потрясающий, чего не скажешь о городе. С высоты площадки перед мечетью Мухаммеда Али, а это была она, открывался вид, состоящий из одинаковых грязных серых домов, прикрытых мутной дымкой на горизонте. Пирамид не было видно. Каирской башни тоже. Кое-где возвышались мечети. На горизонте маячили гостиницы. Местами торчали пальмы. Позже, когда мы поселились в отеле, мы еще раз убедились, что если не считать достопримечательности, то Каир — город довольно серый и довольно грязный.
Между тем двери в мечеть были открыты и внутри бродили люди. Впрочем, нас быстро развернули, т.к. вход был с другой стороны. Во внутреннем дворе мечети было прохладно. При входе туда заставляли снимать обувь. В центре находилось что-то типа фонтана или, вернее, колодца, откуда брали воду для омовения ног перед молитвой. Мы, впрочем, пренебрегли такой формальностью. Холодные плиты пола приятно охлаждали поджаренные конечности. Внутри мечети горели свечи, тут и там на полу кучками сидели экскурсии. Я сделал несколько фотографий этого очень просторного сооружения, поставив фотоаппарат на каменный выступ колонны. Впечатления от внутреннего пространства мечети — самые радужные. Тихо, спокойно, достаточно светло и просторно, прохладно и ни чем не пахнет. Ну не люблю я запах ладана, который стоит в наших церквях. Вскоре мы вышли на улицу. Египет — страна контрастов, в общем «изо льда да в полымя» (с).
Посидев на этой сковородке в тени чахлого дерева в течение получаса и вяло полистав карту Каира мы решили (точнее решил дядя Витя, а я только согласился) поехать в зоопарк. Однако в конце этой огненной террасы мы увидели нечто, возвещающее о том, что тут есть национальный полицейский музей. Нырнув в грязно-желтое здание мы посмотрели на все 5 комнат музея, где были отображены некоторые конфискованные египетскими пограничниками ценности из которых я помню только какие-то деревянные поделки класса «урок труда в средней школе» и куски мумий и станок для печатания денег (штука по виду напоминающая соковыжималку). Еще там были всякие газетные статьи, выдержки на арабском и портреты всяких там людей в красных тюбетейках. Судя по должностям, это были местные Грызловы с Нургалиевыми. В общем, ничего особенного.
Мы вновь спустились вниз. Причем мы спустились, а температура Цитадели и воздуха над ней поднялась. У нас хватило сил, чтобы зайти в Национальный Военный музей. В музее у меня благополучно отобрали видеокамеру, выдав взамен ключ от того шкафа, в который эту камеру положили. За разрешение фотографировать с нас содрали 1 фунт. В отместку за их мелочность дядя Витя выдал им 50 фунтов одной купюрой, потребовав соответствующую сдачу (49 фунтов). Сдачу они собирали минут 5. Немногим меньше мы ее пересчитывали…
Фотографировать там было особо нечего. Музей, несмотря на выходной, был практически пуст, если не принимать во внимание многочисленных охранников в штатском, которые сонно сновали по залам и лениво поправляли их красноречиво оттопыривавшиеся на боку пиджаки. Уже во втором зале я почувствовал, что медленно разваливаюсь. Мозг периодически посылал предупреждения «overheating», тело уже ничего не посылало, в фоторецепторах темнело, и начинали скакать цветные чертики. Отпуская скупые комментарии, мы просто прошли музей, и путь этот показался нам очень длинным. Мелькали какие-то фигуры, макеты, карты, оружие, а дорожка все петляла и петляла. В конце концов, мы вышли на улицу, дошли до входа, забрали камеру и решили уматывать из Цитадели, уж очень жить хотелось.
Перед музеем стояло огромное количество боевой техники, преимущественно советской. Рассматривать ее особого желания и сил не было, так что я просто сделал пару фотографий, надеясь изучить их потом.
По пути купили, не торгуясь, мороженое по 5 фунтов. Хотели разменять 20ку на такси, но к девушке, которая продавала мороженое, подошел какой-то араб и начал говорить, что у него не обменник и бесплатно он менять деньги не собирается. Пришлось отдать ему 5 фунтов одной купюрой. Кое-как выбравшись из Цитадели, мы спросили у первого же таксиста стоящего рядом, сколько он возьмет до зоопарка. Он сказал 30 фунтов. Я предложил ему 5. Он отказался. Пройдя чуть дальше по оживленному проспекту, огибавшему Цитадель, я поймал старый «Fiat», за рулем которого был молодой человек внешностью и манерами напоминавший арабского студента.
Однако он был жёсток и не хотел уступать, так что поехали мы за 10 фунтов. Ехали, впрочем, долго. Я опять получил удовольствие от экстремального городского вождения, внимательности водилы и полного безумия каирцев. Почти полное отсутствие светофоров и мастерство владения бибикалкой впечатлили меня.
Мы переехали через Нил и очутились на другом берегу. По пути я спросил у таксиста, говорит ли он по-английски. Он честно сказал, что «50х50». При попытке выяснить у него, где можно вкусно и недорого поесть, я понял только то, что где-то есть заведение «Friday» и находится оно на корабле. Кстати, на слово «Zoo» таксист отреагировал непонимающим взглядом. Когда я стал изображать животных, он просиял от счастливой догадки и спросил «Animals? Lion? Tiger?». «Si, Senor!» — ответил я и через 20 минут он высадил нас у входа в зоопарк.
Мы двинулись в указанном улыбающимся таксистом направлении и были не сильно удивлены, что не можем найти ничего из мест, где подают еду. В конце концов, мы наткнулись на продуктовый магазин. Мы купили там бутылку ледяной воды за 1.25 фунта и отправились дальше. Пообедать в итоге решили печеньем.
Найдя в окрестных кварталах некоторое подобие ларька, большая часть содержимого которого находилась на улице, мы решили купить там печенье. На вопрос «d’u speak English?» стоявший за ларьком мальчик что-то сказал по-арабски, замахал руками и отправился звать на помощь старшего, которым оказался мужчина сидевший в 30 метрах от ларька за столиком, куривший шишу и беседовавший с местной интеллигенцией из пролетариата (судя по одежде). Человек неспешно вынул изо рта трубку, поднялся и подошел к нам. Я взял пачку печенья и спросил «how much?». Человек достал пачку денег, оглядел нас с головы до ног и показал 3 фунта – цену пачки. Я взял вторую пачку печенья, человек еще раз окинул нас взглядом и, покривив загадочной арабской душой, которая подсказала ему, что первый раз он продешевил, показал 10 фунтов. Это возмутило меня до глубины души, т.к. познания в арифметике, привитые еще в нежном возрасте говорили мне, что меня просто дурят. Мы сказали «No», отдали печенье и пошли прочь от ларька. Человек пожал плечами, перебросился парой фраз с мальчиком и пошел курить шишу дальше. То же самое произошло еще в паре ларьков: нам называли цену с потолка, явно завышенную. Хотя нам не жалко было нескольких фунтов, это был уже вопрос принципа. Побродив еще немного по грязным кварталам, мы вернулись в тот же магазин, где брали воду. За 7 фунтов нам продали еще бутылку воды и печенье. Я предложил продавцу денег и показал на мобильнике номер Минель, спросив, можно ли позвонить. Однако продавец позвонить не дал, вместо этого продал карточку на 10 фунтов для звонков из телефона-автомата. В довершение всего он снабдил нас сведениями о том, что телефон-автомат находится за углом.
Карточка запомнилась мне чем-то зеленым и испещренным арабскими иероглифами. Точнее сказать не могу, т.к. после одного звонка, который я с нее сделал, я ее честно потерял. Автомат действительно был за углом. Несмотря на инструкцию на английском языке, позвонить мне не удавалось. Двое прохожих среднего возраста подошли к нам. Я показал им номер телефона на мобильнике. Пошаманив минут 5, они ухитрились набрать этот номер, после чего исчезли (собственно я заметил это уже после разговора, предложив дяде Вите дать им по 50 пиастров). Минель не сразу меня узнала, но все же узнала. Мы договорилиcь встретиться в 5 часов вечера в отеле Nile Hilton.
Времени было предостаточно, и мы решили найти место, где бы можно присесть и перекусить. Через пару кварталов мы вышли на набережную Нила, где увидели беседки. В одной из таких беседок мы сели, напились воды и съели печенье, которое оказалось очень даже. Мы сидели, наблюдали за проезжающими машинами, смотрели на Нил. Тут я и обнаружил на стоящем корабле (вроде тех, что стоят на Москва-реке) и в которых устраивают казино и рестораны, вывеску «Friday». Впрочем, теперь это было уже неактуально, ибо мы уже перекусили. Через полчаса мы все же решили идти в зоопарк.
В зоопарке меня развели, содрав за видеосъемку 20 фунтов. Надо было просто убрать камеру в сумку, а потом покупать билеты. На камеру хранения я не очень как-то рассчитывал. Спишем эти 20 фунтов по двум пунктам: 1.целостность камеры 2.пусть эти арабы подавятся. Вход в зоопарк стоил 50 пиастров. Кто-то еще пытался требовать деньги за вход в отдельные павильоны, но был послан и в отдельные павильоны мы не попали. Снимать там было особо нечего: пеликаны, цапли, обезьяны, страусы. Единственное, что меня позабавило – гиппопотам – уж очень комично он кряхтел и переваливался, спускаясь в воду. Если мы пришли в зоопарк, чтобы посмотреть животных, то местное население (а большинство посетителей были арабами) явно пришло посмотреть на нас. Два бледнолицых человека с рюкзаками и видеокамерой вызывали у них живое любопытство. Животные их не очень интересовали, ибо матроны, закутанные с головы до пят в черную ткань с дырками только для глаз, сидели на некотором подобии простыней, расстеленных прямо на асфальте, и обедали, собрав вокруг себя своих многочисленных отпрысков. Нас, однако, рассматривали с интересом. Было такое впечатление, что зоопарк у каирцев воспринимается как место для пикника на природе. Люди сидели, беседовали. Кто-то спал на ковриках у вольеров. Нам периодически предлагали воду. Пришлось даже пару раз рявкнуть: уж очень настойчиво предлагали. Я был очень удивлен, когда в какое-то местное кафе нас стала зазывать девушка, причем в платке (т.е. мусульманка). Еще больше меня удивило, что она была очень миловидна, я бы даже сказал красива. Девушке мы вежливо отказали и уселись на лавочке под деревом, чтобы просто спокойно посидеть.
Нас окончательно разморило, и мы все чаще садились на лавочки, периодически переходили на другое место, совершая короткие 15минутные броски. Солнце давало о себе знать, и скоро мы купили пол-литровую бутылку «Пепси» за 5 фунтов. Выпита она была мгновенно. Было уже начало пятого, и мы решили начинать двигаться в направлении отеля Nile Hilton, в котором была назначена встреча с Минель.
Сквозь ограду зоопарка была видна оживленная улица. Судя по карте, на ней был расположен Каирский университет. Ничего похожего на МГУ я не увидел, зато увидел большое здание, здорово смахивавшее на общежитие, окна которого были снизу доверху закрыты ставнями – из-за пыли. Пыль была везде. Как-то мы проходили мимо местного автосалона «Renault». Я был поражен, увидев огромное число новых машин, покрытых таким густым слоем пыли, что казалось, будто они покрыты песком. Думаю, что для того, чтобы машины покрылись таким слоем пыли достаточно недели. Кстати, пыль была серо-коричневого цвета, очень напоминавшего песок.
Перейдя площадь перед зоопарком и пройдя пару кварталов по оживленной улице, мы попали на набережную Нила. Надолго нас не хватило, да и время поджимало, так что мы решили взять такси. Пропустив несколько машин, я остановил нечто древнее, возможно «Peugeout», двигавшееся по противоположной стороне улицы. Показав 3 пальца, я сказал: «Nile Hilton. Three pounds».
Таксист оказался человеком лет 60, он сказал «Ок» и мы сели. Он тронулся с места, после чего спросил что-то по-арабски, из чего я понял, что он ничего не понял. Я стал махать руками и говорить «Nile Hilton» – как это было указано на карте. Таксист смотрел на меня как на барана. Ключевые слова типа «Hotel», «Nile», произнесенные мной, не произвели на него должного впечатления, и он остановился возле местного полисмена. Они перекинулись парой фраз на арабском, после чего я сказал полицейскому, вопросительно уставившемуся на меня, что-то вроде «Nile Hilton». Это его озадачило (мне даже показалось, что я слышу скрип мозгов). Около нас уже собралась толпа людей, которые галдели, показывали на нас пальцем, когда мне в голову пришла блестящая идея достать наш путеводитель и показать карту. Ткнув в Nile Hilton пальцем я с надеждой посмотрел на полицейского. Полицейский просиял, поняв, что я имею в виду. Он сказал что-то таксисту и такси понеслось по улице. Таксист выждал какое-то время, после чего торжественно объявил «Хильтон-Эль-Ниль». В Египте не произносят твердый «л», его обычно заменяют на «ль». Я напомнил таксисту про цену – «three pounds». Всю дорогу таксист бормотал «Хильтон-Эль-Ниль. Three pounds». Увы, мне не дано воспроизвести ту интонацию, с которой он произносил название заветного отеля, но звучало это очень комично.
Мы развернулись, переехали через мост и через 15 минут подъехали к нашему «Хильтон-Эль-Ниль», где расплатились (таксист даже дал 2 фунта сдачи), вышли из такси и, отмахнувшись от таксистов, направились к гостинице. Тут было все: флаги стран, швейцары в ливреях, дорогие машины, стеклянные крутящиеся двери. Дядя Витя решил покурить снаружи, я же вошел внутрь. Собой я представлял кусок тушеного мяса, неимоверно потный, с полуторанедельной щетиной, в придачу еще и перепачкавшийся в чем-то черном об дверь такси. На голове моей была уже почерневшая от грязи арафатка. вид у меня был точь-в-точь как у людей, останавливающихся в отеле, где номера стоят по 150 долларов за день. Человек у металлодетектора невнимательно проверил мою сумку и удовлетворился фразой «I have a meeting, arranged at the hall of your hotel». Я вошел и плюхнулся на лавочку, обтянутую зеленым бархатом. Не успел я перевести дух и осмотреться, как увидел Минель.
Она подошла ко мне, улыбнулась своей чудной арабской улыбкой, поздоровалась, и я налетел на нее с описанием впечатлений, которые захлестывали меня. Я упивался собственным английским, объясняя ей что и как. Мы вышли на улицу, она поздоровалась с дядей Витей, и мы решили идти и искать отель. Мы прошли насквозь отель «Хилтон» и свернули на какую-то широкую улицу, пересекли ее и юркнули в какое-то мрачное здание. На первом этаже сидел человек. Как я понял, это была гостиница.
Минель перекинулась с человеком парой фраз, после чего я объяснил ему, что мы хотим номер с кондиционером и душем.
Человек такими номерами не обладал. Он вяло предложил нам то же самое, но без душа и без кондиционера. Когда мы отказались, он поднялся, вздохнул и сказал с интонацией Ахиджаковой «Есть у меня один резерв». После этого мы вчетвером вышли из здания и пошли дальше по улице. Свернув куда-то, мы очутились на большой улице и юркнули в первый же подъезд высокого дома…
Дом и вправду оказался высоким. Лифт остановился на 16 этаже, и дверь с лязгом открылась. Как-то неуютно я себя ощущал неизвестно где и неизвестно с кем. В полутемном коридоре, стены которого были затянуты выцветшим малиновым бархатом, висела желтая вывеска с египетской картинкой, на которой была изображена женщина с крыльями и надписью «Isis Hotel».
До меня только 2 недели спустя дошло, что «Isis» — не имя владельца этого «отеля», а «Исида» (Жена Осириса по совместительству). В итоге мы попали в большую комнату, в которой стоял телевизор, диваны и стойка, за которой стоял лысоватый невысокий араб. Тут же сидели какие-то непонятные личности в одном нижнем белье. Они играли в нарды, что-то пили и разговаривали. Место очень напоминало какой-то притон. На нас почти не обратили внимание. После переговоров с человеком, который нас привел, Минель стала говорить с арабом за стойкой. В итоге, как объяснила она, у него есть все, что нам нужно. Заселение/выселение начиналось/кончалось в час дня. Цена за номер была объявлена 150 фунтов с двоих. Это было не очень дорого, но мои попытки торговаться были пресечены в корне. Еще человек требовал, чтобы мы заплатили за номер на день вперед. Я изъявил желание посмотреть комнату. Требование было признано справедливым, после чего мне показали комнату больших размеров с ванной и кондиционером. Смущало только то, что посреди комнаты была загородка в виде занавески. На мой вопрос, не собираются ли к нам подселять еще кого-нибудь, человек за стойкой начал передергивать карты и говорить, что это не совсем наша комната, что наша освободится через полчаса, а эта стоит на 50 фунтов дороже. Потом он сказал, что мы можем оставить вещи в этой комнате, а потом их перенесут в другую. Меня это насторожило, уж очень подозрительно все это было. Мы начали препираться с человеком за стойкой. Искать другую гостиницу нам не хотелось. В итоге, я выторговал завтрак, который нам пообещали «any time».
Мы заполнили карточки, причем в своей я умышленно сделал ошибку в номере паспорта, уж очень меня вся эта обстановка смущала, не доверял я этим людям. Однако человек начал очень внимательно проверять наши данные по паспортам. Вскоре он нашел мою ошибку. Он улыбнулся, поняв, что я схитрил (он, наверное, тоже задался вопросом, зачем я это сделал). Я сказал, что ошибся. Он засмеялся, сказал, что верит нам, порядочным русским и не верит проклятым англичанам, но мы ведь к счастью не были англичанами… Весь этот бред насторожил меня еще больше, но я промолчал. Я встретился взглядом с Минель. Ситуация ей явно не нравилась. Мы решили оставить вещи в номере (ценные же прихватить с собой) и быстро принять душ, ибо от нас, вероятно, плохо пахло. Я спросил у Минель, не возражает ли она, если мы примем душ, т.к. чувствуем очень «uncomfortable» Она возразила, что также чувствует себя «uncomfortable» в этом месте с этими людьми. Я пообещал ей вернуться скоро. Дядя Витя тем временем выдал арабу 150 фунтов. Я вошел в номер и за мной зашел человек, который привел нас сюда. Он подошел ко мне, сделал характерный жест пальцами и произнес слово «бакшиш». Я не очень-то понимал его роль во всей этой истории и прифигел слегка. Но психологически он меня уже переломил и вместо того, чтобы послать, его я достал бумажник и протянул ему 1 фунт. Он брезгливо поморщился и сказал, что ему нужно 5 фунтов хотя бы. Я так прифигел, что не смог даже возмутиться. Вместо этого я дал ему 5 фунтов, только чтобы этот мелочный тип скрылся с глаз долой. Поскольку в целом в Египте я проявил неплохую выдержку, могу позволить себе признаться в этом небольшом срыве без особого ущерба для репутации. Впрочем, самые нетерпеливые могут кричать «Размазня» и кидаться помидорами.
Пулей я вылетел из душа, даже не вытершись, что немудрено, ибо там не было полотенца. Минель сидела перед телевизором. Я объяснил ей, что мы подождем дядю Витю, потом пойдем ужинать. Она еще раз призвала нас не оставлять ничего ценного. Минут через 10 вышел дядя Витя. Тем временем бандит-трактирщик сказал, что комната уже освободилась, и что мы можем переехать, т.е. перетащить вещи. Мы перекинули рюкзаки туда. Я забрал сумку с камерой, в которую положил фотоаппарат и бинокль. Как я понял позже, все манипуляции трактирщика сводились, очевидно, к тому, чтобы мы заплатили вперед и не смылись от него в другой отель. Другая комната оказалась неплохой, похожей на первую, отличавшейся от нее только размерами. Во всю стену тянулась лоджия, которая была очень узка. С нее открывался отличный вид на Каир. Впрочем, рассмотрел я это только вечером.
Я предусмотрительно взял несколько визиток с адресом отеля с импровизированного reception-а, после чего мы вышли на улицу и отправились ужинать. По пути Минель показывала нам места, где стоит ужинать, а где нет. Я, правда, мало что запомнил. К счастью, она потом написала основное на бумажке, хоть нам это и мало помогло. Я запомнил только 2 основных места «Felfella» и «Groppi».
Мы зашли в какой-то мрачноватый ресторанчик, где, впрочем, все было достаточно прилично. Минель то и дело тыкала в меню и рекомендовала нам то то, то другое блюдо, объясняя что это собой представляет. Мы взяли несколько блюд и уже начали сомневаться, съедим ли это все. Лимонный сок, 2 стакана которого я выпил, был замечателен. Суп-пюре, а в Египте все подаваемые супы – пюре — тоже. Второе я не брал, ибо меня мучала жажда, но не голод. Дядя Витя расправлялся с едой практически в одиночку. Минель заказала сок манго и эскалопа. За ужином мы говорили про всякие разности, я говорил, что в России очень ценится дубовая мебель, рассказывал про восстание декабристов, про революцию 1917 года. Она тоже что-то рассказывала из той же серии, но про Египет. Дядя Витя, услышав упоминание о декабристах, заметил на русском, что я рассказываю Минель басни. Как-то она поняла его и улыбнулась. Я, впрочем, почувствовал себя неловко и замолчал. Ужин подошел к концу. Минель долго упиралась, чтобы мы не платили за нее, но в итоге сдалась (138 фунтов с троих). Мы вышли из ресторана, сфотографировались на память, после чего я спросил, свободна ли она завтра. Минель сказала, что попала в небольшую аварию накануне, что ее кто-то подрезал и что завтра у нее назначены разборки в полиции. Я поинтересовался, есть ли у них такие понятия как ДТП, страховка и т.д.
Она сказала, что что-то такое есть и что у нее машина застрахована. Мы попрощались, я обещал прислать ей фотки на электронную почту. Минель пошла в одну сторону, мы повернули в другую. В глубине души я осознавал, что больше мы вряд ли увидимся с ней. Хотя жизнь — штука сложная. Время покажет.
Мы еще немного погуляли по ночному Каиру. Завтра утром мы хотели поехать на пирамиды.
Центр Каира ночью очень оживлен и чем-то напоминает центр Москвы. Все освещено, много машин, при этом некоторые даже включают фары. На многих перекрестках стоят регулировщики. Напротив дорогих бутиков располагаются бродячие торговцы, продающие галстуки, обувь, одежду, посуду. Скоро мы, впрочем, заблудились, несмотря на то, что Минель показала нам направление, куда надо было двигаться. Несколько раз мы спрашивали, как пройти на улицу Рамсеса и в итоге все равно ходили кругами. В продуктовом магазине мы купили бутылку «Fanta», т.к. жажда все еще мучила нас. В 10 часов вечера мы вошли в номер, чудом найдя гостиницу (хотя мы как-то неторопливо ее искали) где и распили купленную воду, испросив у трактирщика 2 стакана. Настроение было смешанное, особенно утром, но к вечеру оно исправилась. В Александрию ехать я уже и не рассчитывал и думал завтра вечером уезжать в Дахаб. Однако вслух я сказал, что все-таки хочется съездить в Александрию. К моей полной неожиданности дядя Витя заметил, что «если хочется, надо ехать». Так мы решили остаться в гостинице еще на день и через день с утра пораньше махнуть в Алексу, вечером того же дня вернуться в Каир и сесть на ночной автобус, идущий в Дахаб.
Полюбовавшись видом из окна на пробку, стоящую от площади, на которую выходили окна отеля, до самого горизонта и, сфотографировав ночной Нил, Рамсес Хилтон, Телецентр и все то, что можно было увидеть из отеля, я лег спать. Как заснул — не помню. Спал без задних ног. Первый день в Каире подошел к концу.
Каир: чудеса света и блошиный рынок. День второй.
Заснул я быстро и проснулся, когда сквозь неплотно задернутые шторы стало светить солнце. Дядя Витя уже не спал. Мы проснулись, умылись, после чего я пошел поинтересоваться у трактирщика насчет завтрака, а заодно и заплатить вперед за следующий день. Трактирщик нашему желанию остаться обрадовался, как, впрочем, и деньгам, что я ему вручил.
После выполнения финансовых формальностей я начал расспрашивать трактирщика на предмет почтовой кареты до Дахаба и курьерских лошадей до Александрии. Тот сразу же послал меня, при чем как мне показалось далеко. «Далеко» оказалось автобусной станцией Тургамен. Трактирщик уточнил насчет ночного автобуса в Дахаб и с довольным видом сообщил мне, что автобус есть. По его же информации, которая, кстати, совпала с информацией, почерпнутой в путеводителе и в Интернете, автобусы в Алексу отправлялись каждый час, при чем с той же самой станции Тургамен. Я поблагодарил трактирщика и, не выдержав взгляд его глаз, полных собачей преданности подарил ему 1 фунт. По его глазам я понял, что столь маленькая сумма для него оскорбительна, но тут я сумел удержаться от расточительства. На остальные 4 фунта я отвесил ему очаровательную желтозубую улыбку, достойную Пола Ньюмена. Трактирщик понял, что больше счастья не обломится, и отправился на кухню готовить завтрак.
На завтрак принято есть мало. Некоторые едят очень мало. Даже знаю людей, которые вообще не завтракают. Нам же выпало счастье, располагающееся на двух металлических подносах и представляющее собой тарелку с пятью булочками на ней, тремя маленькими пластиковыми упаковками плавленого сыра, масла и джема на человека, двумя стакана чая и парой салфеток.
Несмотря на незначительность подношения, все было уничтожено с аппетитом и запито остатками купленной накануне «Fanta». Поблагодарив трактирщика, мы отправились общаться с электоратом. Выйдя из отеля, мы, не долго думая, заарканили такси и за 7 минут и 5 фунтов перенесли наши бренные тела на станцию Тургамэн, которая оказалась не так уж и далеко от отеля. Станция оказалась чем-то средним типа рынка, караван-сарая и помойки. Возле нее стояло несколько автобусов, кучковались таксисты. Долго и подробно я объяснял представителю этой солнечной страны, что хочу попасть в Дахаб послезавтра, причем попасть не один, а с другом. В итоге, человек сумел понять, что уехать я хочу в ночь с понедельника на вторник. Плутать в лингвистических дебрях с цифрами и датами я не решился, поэтому обошелся пальцами. Как выяснилось позже, человек понял меня правильно, и 150 фунтов были обменяны на два клочка бумаги с изображением автобуса с надписью East Delta и какими-то арабскими загогулинами. Памятуя наш прежний опыт поездки из Дахаба, когда у нас были разные места, одно из которых одно было в конце салона, я попросил два места рядом, при этом в середине автобуса. Как ни странно и здесь человек понял меня правильно.
Билеты в Алексу приобретались в соседней кассе и за 42 фунта нам дали два похожих на билеты в Дахаб клочка бумаги, отличавшихся только тем, что на них было написано не «East Delta», а «West Delta». После покупки билетов мы пошли вдоль по улице и уже собирались ловить такси, как вдруг увидели некое подобие магазина-кафе. Не надеясь ни на что, я ради интереса поинтересовался, есть ли у них каркаде в бутылках. Человек в магазине открыл блестящий металлический холодильник и достал холодную бутылку каркаде. На мой вопрос о цене этого полуторалитрового флакончика со счастьем, он сказал, что цена ему – 3 фунта. Мы сказали: «Офигеть. Дайте две». Каркаде мы были обеспечены, и можно было ехать хоть в пустыню.
Выходя из магазина, я заметил интересную вещь – розетку. Интереснее всего, что она была вкручена в посаженное дерево, по стволу которого шел провод.
Я тормознул первое попавшееся такси и предложил таксисту за 10 фунтов довезти нас до пирамид. Таксист понял, что интервенты, начинающие торг с 10 фунтов явно не первый день в Каире, поэтому ломить цену не стал. Сошлись на 17 фунтах.
Цена 17 фунтов, как оказалось, была достаточно адекватной. Я бы хотел посмотреть в глаза тому таксисту, который за 100 рублей довезет меня от метро Выхино до Петровско-Разумовской или до Речного Вокзала, при чем в час пик и через центр города. Нашему таксисту смотреть в глаза было не нужно. Таксист, которого мы поймали, был человеком, с холодной головой. На счет температуры сердца и чистоты рук сказать ничего не могу, но нервы у него были стальные. Там где наш водитель обматерил бы все и вся, поседел бы и наделал бы кучу ошибок, он сохранял полную невозмутимость, причем в шевелюре у него седых волос замечено не было. Несколько раз он успевал перестроиться в последний момент и уйти от подрезавшего фургона, выехавшего с прилегающей улицы слева автобуса, выскочивших из маршрутки пассажиров.
Автобусы в Каире практически никогда не останавливаются. Они ездят с открытыми дверями и люди заскакивают и выскакивают на ходу. Наиболее эффектно это смотрится — если пассажир — женщина, замотанная в черное с головы до пят, с оставленным небольшим забралом для глаз. Если автобус при этом идет в левом ряду со скоростью 30-40 км/ч, то, посмотрев на то, как человек через 4 ряда едущих машин бежит к вожделенному автобусу, можно не ходить в цирк на Цветном Бульваре.
Между тем мы неслись по улицам и переулкам Каира, объезжая пробки и лавируя между неторопливо шуршащим автохламом, одновременно пропуская тех, кто двигался быстрее нас. Наше такси, впрочем, тоже не вчера вышло из автосалона. Это был довольно древний рыдван, марку которого было определить невозможно.
Каким-то образом мы свернули на проспект Пирамид и я с нетерпением ожидал увидеть песочные формы памятников древности — гробниц фараонов. По существу, это была самая главная задача для меня в Египте. Однако ничего подобного я не видел. На всякий случай, я не выпускал из рук камеру и снимал окрестности.
Мелькали однообразные постройки, развязки, перекрестки. Таксист чуть-чуть притормозил, подъезжая к светофору. В ту же секунду я заметил, как темнокожий человек в красной рубашке бросился перебегать дорогу. Я не видел автобуса, но был уверен, что он где-то впереди или слева от нас. Какого же было мое удивление, когда человек открыл переднюю дверцу такси и запрыгнул в него. Мое удивление было тем сильнее, что такси было наше (мы ехали на заднем сидении). Теперь, припоминая подробности, я понимаю, зачем он это сделал и почему выбрал наше такси, а не одну из десятков, проезжавших по этой же улице. Первой моей мыслью было то, что это какой-то знакомый таксиста, однако я не стал обращать на него много внимания. Поэтому, пересказывая то, что на самом деле произошло, я буду пользоваться наблюдениями дяди Вити, который не утратил бдительности и продолжал зорко наблюдать за новоприбывшим.
Новоприбывший между тем подал руку таксисту, но тот не пожал ее. Они обменялись несколькими фразами на арабском. После этого таксист нехотя пожал руку. Впрочем, говоря «нехотя», я, пожалуй, совру, ибо таксист был человек на удивление безэмоциональный. Ни одна складка на его лице не дрогнула, просто жест, с которым он подал руку, был несколько ленивым.
Далее новоприбывший поприветствовал нас, поздоровавшись на английском, а он вообще сносно говорил по-английски, он поинтересовался, куда мы едем. Нетрудно было догадаться, куда направляются двое белых людей с видеокамерой едут по проспекту Пирамид (это я глядя на карту в путеводителе предположил, что это проспект Пирамид) к Пирамидам. Новоприбывший был настроен достаточно благожелательно. Узнав, что мы из России, он заявил, что хочет нам помочь (странно, что это меня не насторожило, хотя я сейчас смотрю и вижу: хотел бы помочь, помог бы деньгами) нам — несчастным иностранцам, заблудившимся в Каире (по-моему, он сам заблудился и ошибся машиной) и рассказать, как сэкономить лишний фантик, который обдиралы, сидящие у входа к Пирамидам, хотят стрясти с глупых туристов. Он говорил так красочно, так дружелюбно, что, признаюсь, моя бдительность была усыплена. Как утверждал этот человек, с нас при входе обязательно возьмут по 40 фунтов, еще 50 возьмут за фотографирование и 80 за каждый час видеосъемки, при этом это все без учета входных билетов в пирамиды (внутрь) и т.д. У меня закрались подозрения, что меня охмуряют: какой дурак будет с хронометром измерять время, которое я снимаю на видео. Однако на некоторое время я об этом забыл. В итоге, человек порекомендовал взять нам верблюда, который намного дешевле провезет нас по всем пирамидам (включая внутрь) и т.д. и т.п. После этого человек нарисовал мне общую схему расположения пирамид, как лучше их обходить и прочее. Тем временем, мы проехали по каким-то переулкам и остановились возле какого-то забора. За забором я увидел то, чего ждал — треугольник песчаного цвета.
Человек, который запрыгнул к нам в машину, утверждал, что он живет в этом районе. Он сказал, что привез нас к самому лучшему месту, где можно арендовать верблюда. Тем временем, навстречу нам вышел человек в грязной робе и в солнечных очках а-ля «Терминатор 4». Далее начался прессинг. Меня начали учить, что при встрече надо всем говорить «Салам-Алейкум», мне буквально впихнули руку, которую я должен был пожать. Я как-то даже растерялся, глядя на этот цирк. Далее меня попросили пройти внутрь какого-то сарая. В сарае стоял потертый диванчик, конторка, небольшой стеклянный стол, под стеклом которого валялись фотографии верблюдов и какие-то еще бумажки. Человек в очках сказал, что идти к пирамидам через главный вход — дорогое пижонство (в доказательство он начал трясти передо мной сорокафунтовым входным билетом в Пирамиды, кстати, настоящим). Далее он сказал, что всего за 160 фунтов с каждого он готов предоставить нам верблюдов и четырехчасовую экскурсию, в которую включено посещение всего. Я не удивился бы, если бы еще за 50 фунтов, он бы предложил организовать фото с фараоном и его автограф. Тут он, вероятно, заметил, как округлились мои глаза, после чего цена упала до 80 фунтов, но без посещения внутренностей Пирамид. Я вышел на улицу, где и продолжался прессинг со стороны человека, по чьей инициативе мы тут оказались.
Пока я отсутствовал, дядя Витя поинтересовался у таксиста, что это вообще за человек. Таксист пожал плечами и бесстрастно заявил: «Travel Mafia». Впрочем, он оказался порядочным человеком и сказал, что если мы не договоримся с этими верблюдами, то он отвезет нас к главному входу. Я вежливо отстранил обоих охмурителей, сказав, что мы, может быть, вернемся к ним еще, но нам нужно знать рынок, после чего мы сели в машину. С нами сел все тот же человек в красной рубашке, теперь заметно помрачневший. Он еще вяло пытался нас убедить по поводу того, что мы совершаем ошибку, но мы его не слышали. Впоследствии, когда мы с дядей Витей обсуждали этот эпизод путешествия, он долго сокрушался, что не помог таксисту высадить этого человека ко всем чертям, в ответ на что я поддакивал, что надо бы еще и морду было бы набить.
Через несколько минут нас привезли к решетчатому забору, за которым в отдалении красовались пирамиды и Сфинкс. В том, что это был именно Сфинкс, сомневаться не приходилось. Мы подошли к кассе, глотнули каркаде и стали покупать билеты. Я читал в Интернете, что для сокращения стоимости входа во всякие музеи в Каире достаточно объявить себя студентом и показать какую-нибудь корочку с фотографией. Для этой цели я взял свой старый институтский читательский билет, который не сдал полгода назад, когда меня выперли из ВУЗА, выдав диплом инженера (впрочем, я особо и не упирался), однако у кассы меня ждал сюрприз в виде надписи «ISIC only!». Т.е. в качестве доказательств, что ты студент, отныне принимались только международные студенческие карточки ISIC, а честные глаза и «липовые» корки здесь уже не проходили. Скрепя сердце, мы отдали 40 фунтов за вход, спрятали на всякий случай камеру и фотоаппараты и прошли на территорию. Вскоре мы убедились, что все фотографируют всё и везде, ни мало не смущаясь. Подумав, мы последовали примеру окружающих. «Окружающие» являлись туристами, преимущественно немецкими, французскими и итальянскими. Как ни странно, русских мы не видели. Сфинкс оказался как сфинкс. Отравляло впечатление от него только наличие каких-то гасторбайтеров-строителей в яме у его подножия, стоящие около морды леса и сознание того, что Сфинкса реставрируют и Сфинкс уже не совсем древний… По данным на 11.09.2006 хвост, задница и морда были уже отреставрированы. Кстати, морда у Сфинкса раньше была более помятая, т.к. в свое время в нее засадили из пушки (уже не помню кто, по какому поводу и когда, но точно не за дело).
Возле Сфинкса, точнее перед выходом на смотровую площадку к нему, есть некоторое подобие катакомб, точнее арки и колонны, находящиеся в подвале, вместо потолка в котором — открытое небо. Судя по тому, что арки на вид новые, предполагаю, что это уже сооружения периода новейшей истории. Там же, в катакомбах была какая-то двухметровая квадратная яма, накрытая решеткой. Экскурсоводы периодически подходили туда с туристами, принимали благоговейный вид и что-то рассказывали. Рассказывали, судя по всему, проникновенно, т.к. на дне ямы лежало большое число денег, в основном — египетские фунты, но были и английские и доллары. Голову даю на отсечение, что Сфинксу из всего этого не оставляют даже на пиво.
Поторчав у Сфинкса минут 20, мы двинулись дальше. Камера уже казалась более тяжелой, чем раньше, да и температура поднималась. Мы обошли Сфинса, т.к. напрямую со смотровой площадки перед ним к Пирамидам попасть было нельзя: там был забор, за которым загорал бдительный полицейский на верблюде.
Мы стали подниматься по асфальтовой дороге, солнце начинало палить нещадно. Мимо нас проезжали повозки, заряженные лошадьми. Арабы на козлах периодически порывались нас подвезти. Проносились машины, автобусы. Надо сказать, что я совершенно иначе себе это все представлял. Раньше я представлял себе пустынные величественные сооружения, в лучшем случае пару верблюдов вокруг. Для меня это было что-то вроде паломничества — только пешком, наблюдать и впитывать. Однако впитывать, когда в тени +35 — +40 было тяжеловато — все испарялось. Дело был даже и не в солнце, а в этой беспокойной суете, которая портила впечатление, мешала восприятию и составляла поразительный контраст с самими Пирамидами. Толпы туристов, стада арабов, одержимых идеей заработать деньги, множество автобусов, даже сам асфальт…
Если бы я пришел к власти тысяч пять лет назад, я бы 300 раз подумал, надо ли, чтобы за вход ко мне на могилу собирали деньги, бросали банки из-под Coca-Cola возле места, где покоится мое тело, надо ли, чтобы я нюхал запах дизеля автобусов, слушал крики беспринципных арабов, чтобы место моего вечного покоя (во всяком случае земного) подсвечивали прожекторами, устраивали шоу на 7 языках. Да даже сам асфальт был бы для меня оскорблением. Я не говорю уже о том, что все золотишко было бы вынесено через черный ход людьми, испохабившими кирками и лопатами памятник моей древности… По-моему, это невыносимо. Вместо этого я бы, пожалуй, построил бы королевский крематорий и развеивал бы прах по пустыне. На фоне пирамид, после застроек и расширения Каира ютились здания — грязные домишки пригорода Гизы, впечатление тоже не очень приятное.
Возле первой пирамиды были какие-то руины, рядом стояли небрежно сложенные из камней маленькие пирамиды. Судя по тому, что пирамида была самой высокой из трех, присутствовавших здесь, это была пирамида Хеопса. Чуть далее возвышалась пирамида Хефрена, единственная, сохранившая элементы облицовки наверху. Она напоминала огрызок яблока. Причем макушку явно не догрызли. Возле пирамиды кучковались десятки автобусов и сотни туристов. Нам все это было противно, и мы прошли дальше. Дорога заворачивала налево к третьей и последней пирамиде — пирамиде Микерена. Мы сошли с асфальта и поднялись на небольшой холм, шедший вдоль дороги. Даже здесь нас доставали навязчивые арабы, предлагавшие лошадей.
У нас еще оставались силы шутить, и дядя Витя заявил, что нашел очаг стоянки первобытного человека, показав пальцем на следы костра. Я заметил, что очагу не менее 3000 лет и странно, что его еще никто не нашел до нас. Последняя пирамида была ниже остальных и в одной ее стене виднелась значительная брешь, через которую позже организовали вход внутрь. Тут мы вяло пофотографировались, попрепирались с арабами, которые доползли и сюда и пытались впарить нам какое-то барахло, после чего просто посидели на месте.
Посидев, мы двинулись обратно, решив обойти пирамиду Хефрена с другой стороны. Я уже как-то забыл про свое желание посидеть на верблюде, но тут обстоятельства сложились так, что к нам подошел навязчивый араб с верблюдом. С ходу доторговавшись до 4 фунтов, вместо предложенных 30 я подошел к верблюду, которого этот добрый представитель солнечной нации нещадно лупил палкой — лишь бы усадить его на колени и устроился в седле. От ударов палки верблюд истошно ревел, но слушался.
Едва я взгромоздился на верблюда, как он сиганул вверх. Верблюд поднимается обычно с передних ног, поэтому на секунду возникает интересное ощущение, как будто он выполняет кабрирование или как будто оказываешься в скоростном лифте. Верблюд встал и взору моему представилась картина, мало чем отличающаяся от того, что было на земле. Но ощущение мне понравилось. Араб протянул мне поводок, после чего мы начали фото и видеосессию. Дядя Витя щелкал двумя фотоаппаратами, снимал на видеокамеру, словом, мы окупали 4 фунта как могли. Араб понимал некоторые русские слова, но большую часть наших ругательств он пропускал мимо ушей (хотя все было в рамках приличия, пишу на тот случай, если читать будут дамы).
Меня предупреждали, что спуск с верблюда будет сильно дороже. Наш араб — маленький загорелый человек в тюрбане и балахоне сразу же стал повышать цены до 10, потом 20 фунтов, еще когда верблюд только поднимался с земли. Мне было по большому счету все равно, т.к. больше обещанного я бы ему вряд ли дал бы. Нафотографировавшись до посинения (бедное животное), я изъявил желание слезть. Араб что-то пролепетал про деньги. Не долго думая, я перекинул ногу через горб, собираясь спрыгнуть с трехметровой высоты. Араб перепугался и начал верещать что-то про то, что я разобьюсь, и что у него будут проблемы.
Как справедливо заметил дядя Витя, в случае чего, у него бы действительно были бы проблемы. И мы ему бы их обеспечили. Араб сразу же стал опускать верблюда. Вторично испытав ощущение скоростного лифта, я слез с верблюда и вынул бумажник. Из мелких купюр у меня было только 5 фунтов, и я ясно осознавал, что выбивать сдачу из араба я буду долго. Я не поскупился и отдал арабу эти 5 фунтов. Он как-то сразу расстроился и начал возмущаться, требуя дополнительный «бакшиш». В ответ я заявил ему, что свой бакшиш в виде одного фунта он уже получил. Араб не унимался. Я уже хотел молча уйти, но тут заметил, что дядя Витя снимает нас на камеру. Попрепиравшись для камеры еще несколько минут, я пошел прочь.
Подъехавший к нам тем временем мальчик предложил посидеть на ослике, что после верблюда показалось мне вообще шуткой. Едва я попытался вежливо отказаться, как сразу же получил претензию от мальчика. Претензия заключалась в его требовании выдать ему 1 фунт. Хозяин верблюда тем временем приплясывал вокруг, причитая и периодически произнося слово «бакшиш» и требуя, чтобы мы хотя бы дали мальчику с ослом «1 фунт». Сердобольный дядя Витя сжалился над этим мальчиком, олицетворявшим будущее арабского народа, выдав ему подушечку «Orbit». В отличие от погонщика верблюда, мальчика это вполне удовлетворило, и они с осликом двинулись добывать свой фунт в другом месте.
Мы двинулись обратно к Сфинксу. Здесь я сделаю небольшое отступление, чтобы рассказать, как мы выглядели, возвращаясь. Было около часа дня и солнце было уже не в зените. Я опишу себя по памяти, не глядя на фотографии. Что касается дяди Вити, то он выглядел более респектабельно, чем я. Итак, представьте себе достаточно смуглого человека с полуторанедельной щетиной (хотя через полторы недели это была уже не щетина, а густая поросль, в первом приближении, борода), одетого в арафатку, достаточно потного, плохо пахнущего, чертящего пустыню мутным взглядом. В принципе, я уже мог сойти за араба. В каком-то приближении дядя Витя — тоже.
Мы вышли на дорогу и пошли вниз по ней. Навстречу нам шли группы туристов. Я как-то сразу не обратил внимания на русскую речь, она мне казалось достаточно естественной, пока не расслышал слов «все хорошо, только арабы весь вид портят». Я посмотрел на человека, говорившего это, а это был мужчина лет 40, среднего роста, еще не успевший загореть. Обращался он к одной из своих спутниц — невысокой худенькой девушке в темных очках и широкополой шляпе. Произнося эту фразу, он небрежно махнул рукой куда-то в нашу сторону. Решение родилось мгновенно, едва мы поравнялись с ними и чуть-чуть прошли их, я повернулся, внимательно посмотрел на него и, отбросив все недавно приобретенные арабские замашки, на чистейшем русском языке сказал: «Это точно. Здесь вы абсолютно правы». Думаю, что если бы он в этот момент держал бы тарелку, ему бы после этого пришлось бы собирать осколки. Мы посмеялись, отвернувшись, и пошли к выходу. Но пирамиды цепко хватали нас, не давая быстро уйти.
К нам подошел местный абориген лет 15, он зажал под мышкой статуэтку Анубиса из алебастра (около 30см высотой) и начал пытаться нам ее продать, кстати, всего за 60 фунтов. Покупать ее мы решительно не собирались, но ради интереса я достал бумажник. Надо сказать, что египетские фантики у меня кончились окончательно, и я принял программу кредитования, предложенную дядей Витей. В бумажнике моем было несколько сот рублей. Я объяснил аборигену, что фантики кончились, но я готов расплатиться рублями. Один рубль в этой ситуации (при этих словах я задумался, небрежно округляя) равнялся примерно 5 фунтам (1 доллар мы меняли в банке на 5.75 фунта, а в Москве доллар стоил 26.73 рубля). Как разгорелись его глаза! Он начал дергать меня за плечо и почти согласился на мои условия оплаты. Однако осторожность взяла свое. Он предложил сделку в том случае, если какой-то человек (он махнул рукой в неопределенном направлении) согласится поменять мои фантики на его фантики, т.е. рубли на египетские фунты. В ответ на это бесчестное предложение мы развернулись и вышли за территорию Пирамид.
Перегретый мозг искал тень и, пройдя квартал, мы зашли в какой-то дворик, полный магазинов, и встали в тени дерева.
Допив остатки каркаде, мы блаженно стояли и охлаждались. Наш кайф был прерван набежавшей детворой, которая требовала, чтобы мы купили у них наборы с халтурными пирамидками и алебастровым Сфинксом. Лично я возражал против этого, тем более, что в планах на сегодня стояло посещение громадного рынка Кханэль-Кхалили, где этого добра по описаниям было… Однако дядя Витя, вяло поторговавшись, взял 2 набора за 8 фунтов. Очевидно, ему было неудобно отказывать детям (у каждого есть свои маленькие слабости). Правда, в этот раз жвачку он не предлогал. Юное создание, радостно визжа, помчалось за сдачей и скоро вернулось, принеся 2 фунта. Остальные дети, рассерженные успехом товарища, наперебой начали предлагать нам свое барахло, но мы замахали руками и закричали «No.No.No». Дети настаивали, пока их, слегка пожурив, не разогнал недремлющий продавец папируса, лавка которого находилась рядом.
Это был мужчина 57 лет (как оказалось потом), одетый в чистый белый балахон, аккуратно подстриженный и сверкающий на солнце вставными «золотыми» зубами. Мы нехотя завязали разговор, в ходе которого я сообщил ему заведомо ложные сведения, дабы тактично от него отвязаться. Он получил информацию, что мы приехали с экскурсией, что мне 20 лет, а дяде Вите — 40, что мы из России. Я в свою очередь узнал, что у него есть сын, говорящий на 3 языках и учащийся в английской школе в Каире.
Вскоре мы отвязались от этого не самого худшего в Каире человека, сославшись на то, что нам надо на автобус. Мне порядком надоело оправдываться, что «нам надо идти», «что нас ждут», отвечать на вопросы «а где именно ваш автобус?», «а почему он за углом?», «а вы точно не хотите от меня сбежать?», «может, вы все-таки зайдете в мой магазин?», «вас правда не интересует настоящий папирус?».
Через пару кварталов мы нашли таксиста, за 15 фунтов согласившегося довезти нас до Кханель-Кхалили (я подустал и торговался не долго, отпустив, впрочем, пару машин). Доехали мы без приключений, за исключением того, что не совсем доехали. У несчастного таксиста и его ветхой резины (свечек в торте не хватит считать, сколько ей было лет; по виду, она разве что не просвечивала) cлучилась неприятность в виде пробитого колеса. Таксист с виноватым видом полез за не менее древней запаской. Как он объяснил, до рынка оставалось недалеко (мы давно объехали Цитадель, и по карте все казалось достаточно близко). Мы решили дойти пешком, шли долго и до рынка дошли уже вареными. Дорогу спрашивали всего 3 раза. В конце концов, мы несколько раз свернули, прошли по переходу и вышли на оживленную улицу. Рынок начался как-то внезапно. Мы просто зашли в какой-то переулок и очутились на рынке. Рынок представлял собой некое подобие Черкизовского — та же толкотня, разносчики еды, шум, гам и жара.
Мы решили забраться поглубже, тем более, что у входа толпились иностранные туристы, приехавшие туда на автобусах. У них было мало времени, и продавцы ломили цены. У нас же времени был вагон, хотя мы сильно устали от жары, а рюкзак и камера не казались уже такими легкими.
Так как назавтра нам надо было ехать в Алексу, где гостиницу брать не предвиделось, то было очевидно, что все барахло надо будет таскать с собой. Я несколько раз обратил внимание дяди Вити на это обстоятельство, и мы решили, что купим только то, чего нельзя будет купить в Дахабе (не зря я предварительно пошлялся по магазинам Дахаба) и что-нибудь мелкое на память. Поторговавшись минут 20, я купил 2 шали или платка, которым заматываются мусульманские девушки. Теперь жалею, что не купил больше. Кое-кому я все-таки обещал привезти паранджу, так что покупка была не плохой. Начальная цена была около 80 фунтов штука, в конце концов, я купил 2 платка за 60. Как оказалось позже, не дожал продавца. Вероятно, можно было дойти и до 40 фунтов. Зато все же купил 2 памятные штуки на самом Кханэль-Кхалили! Интересно, пользуются ли ими сейчас? Надо бы поинтересоваться. Дядя Витя купил 250 грамм каркаде — неплохого и крупного. Я видел каркаде в Дахабе и решил не тащить из Каира лишнего. Как оказалось, в Дахабе был каркаде худшего качества, причем по цене в 2.5 раза дороже. Но, как известно, «за морем телушка — полушка да перевоз – рубль».
Очень долго мы дожимали мужика, продающего браслеты. При начальной цене в 5 фунтов за штуку нам удалось купить 3 штуки за 6 фунтов. Но это окончательно добило меня. Мне пришлось махать руками, кричать на продавца, дважды обижаться и уходить, потом возвращаться. В конце концов, продавец помрачнел, пробормотал какое-то арабское ругательство и остановил нас, в очередной раз собравшихся ходить. Победа была полной, но, еще раз повторю, стоила больших усилий.
Там же на рынке была куплена зеленая (якобы малахитовая) фигурка Бастет (кошка), гранитовая пирамидка и пара маленьких фигурок Анубиса и все той же Бастет. Там мы торговались еще дольше, но торговцы не хотели сбивать цену, хотя место их находилось в самой сердцевине (не на входе) рынка, и забирались мы туда достаточно долго. В конце концов, дядя Витя сторговал несчастную кошку за 20 фунтов, причем долго искал самую качественную, т.к. все то барахло (статуэтки), которое там продают, сделано было довольно грубо.
Мне достался достаточно вредный продавец. Как только он не пытался обмануть меня. Я сбил цену до минимума — 20 фунтов за пирамидку и 2 фигурки. Это было нелегко, и он пытался всучить мне Анубиса с отбитым ухом (Ухо он старательно зажимал пальцем. Потом, когда я его раскусил, он продолжал меня умолять забрать инвалида хоть за 2 фунта). Я долго выбирал пирамидку, все они были сделаны грубо и были либо криво обточены, либо имели трещины. После того, как я нашел то, что мне нужно и заплатил пресловутые 20 фунтов, продавец завернул фигуры в газету, достал с полки базальтового (или нет?) скарабея, сантиметров 6 в диаметре и сказал, что хочет подарить его мне.
Меня предупреждали, что брать что-то бесплатно в виде подарка у этих жуликоватых арабов опасно, т.к. они начинают требовать подарок за подарок и это влетает в копеечку. Я недоверчиво прищурился и спросил: «Free? Sure? Really?». Продавец энергично затряс головой и заорал: «Present… Present For present». Потом он жадно ухватился за очки, стоимостью около 50 долларов, которые висели у меня на шее. В очередной раз араб вызвал во мне отвращение, я ударил его по рукам, отпрыгнул назад и начал орать на него, ругаясь (опять же в рамках приличия) на смеси англо-русского. Араб удивился, поинтересовался «Why are you angry?». Я наорал на него еще больше, послал его ко всем чертям, в чем меня поддержал дядя Витя. После этого мы решили выбираться с этого восточного базара, тем более, что покупать ничего уже не хотелось. Полотенце (я мечтал купить шикарное двустороннее пушистое огромное полотенце) я найти отчаялся, продавали только дешевку, и я его так и не купил.
Еле волоча ноги, мы вышли с рынка, дошли до какой-то улицы, перешли её и поймали такси. Я показал таксисту рекламную карточку отеля, упомянув ул. Рамсес. За 8 фунтов мы быстро добрались до отеля, причем до нашего, что меня удивило. Нам хотелось пить. Мы решили купить каркаде или воды, подняться в номер, принять душ, а потом найти интернет-кафе, чтобы сбросить фотографии на диск, и местечко, чтобы поужинать.
Свернув в переулок возле отеля, мы пошли по нему, заходя во всякие сомнительные места, перед которыми за столиками сидели люди, курили шишу, читали газеты и разговаривали. Мы спрашивали «Karkade? Bottle?». Когда нас понимали, нам отказывали. В бутылках каркаде не продавали. Только стаканами. В одном месте нам согласились продать каркаде в бутылке, при чем по установленной нами цене 3 фунта. Человек просто взял 1 стакан каркаде, перелил его в грязную пластиковую бутылку, так что она не наполнилась и на треть, после чего протянул бутылку мне. На мой вопрос «What the hell is this?» все рассмеялись и под смех и улюлюканье мы вышли из этого цирка, прошли немного и случайно набрели на вывеску «Internet-Café». Тут мы решили сразу же убить зайца по части записи фотографий на диск, на что я и потратил целый час, заплатив спекулятивную цену важной матроне, не понимавшей по-английски и только кивавшей головой.
Фотографии мне писал араб моего возраста, в результате я затратил в 2 раза больше времени, чем следовало. Однако фотографии были важны для меня, и я не успокоился, пока дважды все не проверил. Заплатив грабительскую цену в 12 фунтов, я вышел из этого притона компьютерных чайников, где было накурено и душно.
Солнце клонилось к закату, Каир начинал остывать. Мы купили 2 бутылки воды и пошли в отель. В отеле мы приняли душ, собрались с мыслями, после чего я, заметив, что над отелем «Рамсес-Хилтон» заходит солнце, разложил камеру и снял очередной шедевр «закат над Каиром». Поснимав еще все вокруг, сфотографировав снова ночной Каир, я вышел поинтересоваться у трактирщика насчет завтрака в 5 утра. Трактирщик улыбнулся, ударил себя в грудь и сказал «раз сказал anytime — будет anytime. В 5 утра, так в 5 утра. Хоть сейчас». Тут он поинтересовался, хочу ли я позавтракать сейчас. Я улыбнулся, пробормотал «Шукран» и удалился в номер.
После душа мы посвежели, переоделись, устроили небольшие постирушки, после чего мы пошли ужинать. Попытка найти место, где мы ужинали с Минель, потерпела поражение. В «Felfella» было что-то вроде «McDonalds», в который идти не очень-то хотелось (я знал, что Минель любила гамбургеры). С горя мы зашли в какой-то ресторанчик с названием «… kings». Он оказался очень мрачным и бандитским местом, где не продают суп, нет такого понятия как меню с фиксированными ценами, и вообще сидят недобрые какие-то люди.
Магическое «No, thanks» и мы снова в поисках пищи. Рекомендованное Минель местечко «Groppi» расположено было недалеко отсюда, и мы уже несколько раз мимо него проходили. Мы без труда отыскали это место, которое оказалось просторным и светлым залом. В основном там сидели арабы, но я увидел и европейцев — двух женщин с ребенком. Мы выбрали столик около них и сели. Пока что меня смущало только то, что вокруг все жевали что-то вроде гамбургеров, и на входе была надпись, говорящая, что заказ не может быть менее 10 фунтов. Минут через 15 мне все же удалось привлечь внимание официанта. Он кое-как говорил по-английски, но когда я попросил меню, он долго понимал что это, после чего заявил, что у него нет ничего подобного. Супа у них тоже не было. На вопрос, сколько стоит сок манго, официант сказал, что не знает, но может принести. В итоге, мы заказали пару салатов и пару соков, рассчитывая, что все будет не очень дорого.
Официант исчез минут на 20. Я напряженно искал его взглядом, начав уже за него беспокоиться, когда через 20 минут нам принесли неплохой салат из овощей и сок манго. Я попросил официанта принести хлеба, он кивнул и исчез снова. Мы хотели заказать еще что-нибудь, но минут через 20 плюнули и решили уйти. Не прошло и 15 минут, как другой официант (первый все-таки исчез) принес нам счет в 25 фунтов. Мы заплатили 30, оставив 5 фунтов чаевых, хотя в общем-то, не за что было.
Огорченные, мы пошли по улицам, выискивая магазины, где можно купить хотя бы хлеб и воду. Трижды мы обходили один и тот же квартал. Я запомнил его по витрине винного магазина, на которой стоял пузырек с грязной этикеткой «vodka. made in Egypt» (в похожих бутылках у нас продают ацетон). Несколько продуктовых магазинов были закрыты, в одном арабы вешали гирлянду ламп на входе, и дядя Витя справедливо заметил, что не стоит их отвлекать. Мы нашли некое подобие пиццерии. С 5 попытки я сумел объяснить парню, раскатывавшему тесто, что я хочу пиццу. При этом я тыкал пальцем в миску с мясом и в тесто (больше на виду ничего не было), но я сломался на выяснении того, сколько это будет стоить и какого размера это будет. Обходя квартал в третий раз, мы заметили, что арабы повесили-таки лампочки в магазине. Зайдя внутрь, мы купили воду, упаковку маленьких кексов, один большой кекс и две баночки Schweppes’.
В номере мы срубали почти все маленькие кексы, оставив пару на утро. После чего я еще раз полюбовался ночным Каиром, подышав не очень чистым, но уже прохладным воздухом на лоджии. После этого я собрал вещи на завтра. Спали опять без задних ног.
Алекса: к Средиземноморью! День третий.
Будильник прозвонил в 4.50, и я достаточно быстро заставил себя подняться. Приняв душ, я пошел за завтраком, который был получен через 10 минут и ничем не отличался от вчерашнего. Мы позавтракали, проверили еще раз вещи и документы, после чего распрощались с трактирщиком, поблагодарив за хлеб и отсутствие соли и непременно пообещав разрекламировать его отель всем друзьям. Фраза «Turgamen. Five Pounds.», сказанная водителю такси, которое мы остановили возле отеля, и пятифунтовая купюра перенесли нас на станцию Тургамен. До автобуса оставалось еще 15 минут и мы даже не заметили, как они пролетели. автобус «West Delta» мало чем отличался от «East Delta», доставившего нас из Дахаба, разве что тем, что имел другую надпись, билеты другого цвета и представлял собой старенький экземпляр «Scania», а не «Renault». Я опять сел у окна. Мы быстро выехали на улицу Рамсес, распугав сигналом все машины.
Автобус остановился напротив отеля для того, чтобы забрать остальных пассажиров (меня об этом предупреждал трактирщик, говоривший, что сесть в автобус можно и здесь).
Автобус заполнился почти полностью, и мы еще затемно мы двинулись в путь из Каира. Мы прорывались на северо-запад, оставляя освещенные улицы, пролетая развязки и эстакады. На выезде из Каира нас окутала белая дымка — туман, поднимавшийся с Нила. Здесь была полная противоположность Дахабу. В предрассветных сумерках мелькали пальмы, несмотря на туман различались зеленые поля. В воздухе, проникавшем в автобус с улицы, чувствовалась сырость. Чем дальше мы отъезжали от Каира, тем сильнее был туман. Вскоре я уже перестал различать что-либо дальше 20-30 метров. Едва было видно встречные машины. Впрочем, дорога была хороша — на всем протяжении от Каира до Алекс неплохая четырехполоска с разделителем, ровным асфальтом и пальмами по обочинам. Несмотря на туман, автобус особенно не замедлялся и продолжал держать около 80 км/ч.
Периодически нас обгоняли легковушки, потом они притормаживали и мы обгоняли их. Противотуманные фары в Египте не используют, вместо этого включают ближний свет или габариты и аварийку. Мы обогнали несколько грузовиков, потом нас обогнал пикап, в кузове которого сидело около пяти женщин, одетых в черное — все с закрытыми лицами. Они просто сидели в кузове среди сумок с вещами, тюков и прочего барахла. Несмотря на явную небезопасность перевозки людей, пикап летел достаточно бодро. Солнце начинало вставать и становилось все светлее и светлее. Зеленые поля кончились, и запах сырости пропал. Пальмы, желтоватые поля, небольшие населенные пункты с маленькими, как бы игрушечными мечетями, ютившимися среди жилых домов — все становилось различимо. Туман становился прозрачнее и вскоре совсем исчез. Два часа пролетели незаметно и вскорере мы подъехали к арке, выполненной в виде фронтона, поддерживаемого колоннами. Автобус остановился, и я успел прочитать надпись, которая была сделана на арабском и греческом языках: «Александрия». После арки дорога сужалась, теперь по обеим сторонам улицы, а это без сомнения уже была улица, тянулись невысокие домики, утопавшие в зелени (мне это даже чем-то Краснодарский край напомнило). Дорога сделала несколько поворотов, дома как-то сразу кончились и мы начали подниматься на эстакаду. Мне показалось, что слева я увидел море, но это было скорее озеро, на другой стороне которого — километрах в 7-10 высились дома. По правую сторону от дороги шли камыши, попадались мелкие и крупные озера, одним словом, место очень напоминало Азовские плавни. Несколько мостов через каналы, пара крупных эстакад, а плавни все не кончались.
Дорога все заворачивала влево, огибая озеро. Минут через 15 опять пошли здания, более похожие на цеха и склады, одним словом — промзона. дорога начала петлять, появилось много прилегающих ответвлений, опять пошли жилые дома и это, без сомнения была Александрия. Мы ехали по зеленому (намного зеленее Каира) городу, в котором не было таких высоких зданий, как в Каире, в основном все было застроено разноцветными домами, абсолютно не серыми и совершенно не одинаковыми. Автобус несколько раз посигналил, проехал пару круговых движений, повернул на небольшую улицу и остановился на площадке, огороженной тротуарами с двух сторон, возле небольшого здания. Двери и окна здания были открыты, и везде сновал народ. Автобус открыл дверь, и все стали выходить. Отбившись от людей на выходе, которые хватали за руки и кричали «Taxi», мы вышли из автобуса и направились к зданию, которое оказалось автостанцией. Необходимо было купить билеты на вечер, чтобы успеть обратно в Каир, откуда в 00.25 со станции Тургамэн мы должны были ехать обратно в Дахаб. В очереди перед нами было 3 человека. Все они прошли достаточно быстро. Я поинтересовался, говорит ли бодро жестикулирующий мужчина в бежевой рубашке, исполняющий роль кассира, по-английски. Он жестом показал мне подождать у соседней кассы.
Через 5 минут в соседней кассе за стеклом появился человек, который на мой вопрос касательно лингвистических способностей языка Туманного Альбиона кивнул головой. По-английски он говорил не очень, но все же мне удалось понять, что автобусы в Каир отправляются из Алекс каждый час. Я попросил 2 билета на 6-7 часов вечера, однако из-за сложностей понимания, стал загибать пальцы и показывать на часы. Я загнул 7 пальцев, после чего поднял 2 к верху и указал на дядю Витю, потом на себя. Спохватившись, я добавил, что хочу получить два места рядом, причем не в конце салона. Не знаю, понял ли меня человек за стеклом, но он кивнул и выдал две бумажки с перфорацией, на которых зеленым шрифтом были напечатаны какие-то арабские слова. Дядя Витя долго смотрел на них, но даже обладая навыками чтения арабских цифр (хитроумная запись которых меня немного ставит в тупик, хотя там нет ничего сложного ибо система счисления десятичная) не смог найти ни номера автобуса, ни времени отправления, ни мест. Никакой информации, что это «West Delta Travel» не было.
Мы вышли из здания автостанции, обошли ее кругом и двинулись в неизвестном направлении, чтобы хоть куда-то прийти. Где находится автостанция в Алекс, я понятия не имел, поэтому первичной задачей для нас было ориентирование на местности. Я не в первый раз за всю поездку пожалел, что я забыл часы, в которых был компас и был вынужден пользоваться телефоном. Недостаток компаса в телефоне — трата времени и наличие ровной поверхности для калибровки этого самого компаса. С третьего раза я откалибровал-таки его, держа на весу, и определил где север. Нам имело смысл прорываться на север, к морю, т.к. там были основные достопримечательности. Мы перешли оживленную улицу, прошли мимо McDonald’s, и я достал напечатанную карту. Я знал направление, куда нам надо было идти, но я понятия не имел, сколько нам идти и на какое место набережной мы выйдем. Карта ко всему прочему была не очень подробной.
Людей вокруг не было, за исключением одного араба, шедшего в нашу сторону. Он был при галстуке и держал в руке небольшой портфельчик. Очки добавляли ему солидности, и он был похож на банковского клерка, спешащего на работу. Я выразил надежду, что он говорит по-английски, о чем, собственно, я его и спросил. Человек остановился, улыбнулся, обнажая ровные белые зубы, столь контрастировавшие с его смуглой кожей, и сказал: «Fifty-Fifty». По крайней мере честно. Таксисты в Дахабе обычно гордо говорят «Yes», а на деле кроме нескольких числительных, «OK», «taxi» не знают ничего. Я развернул перед человеком карту, которая очень его удивила, т.к. сама по себе была черно-белой и состояла из кусочков, склеенных рыжим скотчем. Я спросил его на предмет места, где мы находимся. Он долго понимал вопрос, но когда я потыкал пальцем в карту и изобразил недоумение, он меня понял.
Минут 5 он изучал карту, после чего показал точку на карте, ткнув пальцем на железную дорогу на карте и железнодорожный мост перед нами (улица, на которой мы стояли, проходила четко под ним). После этого он добавил, что не уверен точно, где мы, если смотреть на карте. Я решил не искушать судьбу, задавая сложный вопрос типа «как добраться до пляжа», так что я просто ткнул пальцем в побережье моря на карте, подвигал руками, изображая плавание брассом, и сказал «Swim? Swim in the sea». человек поинтересовался, не собираюсь ли я ловить рыбу. При всем желании, я хотел хотя бы найти пляж. Человек сказал название пляжа, которое я не запомнил. Увидев мое недоуменное лицо, он сказал, что лучше будет поймать такси и доехать до этого места на машине, но не стоит платить таксисту более 3 фунтов. Я уже заметил, что как и в Каире, в Алекс очень много такси, причем в большей степени «Жигули» 01-06 моделей. Раскрашены эти такси в желто-черные цвета, в отличие от их черно-белых и бело-голубых собратьев из Каира и Шарм-Эль-Шэха.
Человек в галстуке остановил первую же канареечную машину и начал говорить с водителем по-арабски. Вскоре он отпустил машину, обратился к нам и сказал, что этот человек не поедет дешевле, чем за 5 фунтов. Тут он пожал плечами и сказал: «Египтянин». Второй таксист согласился доехать за 4 фунта. Человек объяснил ему куда ехать, закрыл за мной дверь, и такси тронулось. Я едва успел поблагодарить его.
Улицы в Александрии значительно чище, а машин намного меньше. Вскоре мы выехали на набережную (до нее оказалось не так далеко). По набережной мы ехали минут 5. Проехали какой-то необычный мост, несколько зданий, которые, судя по надписям, были отелями, после чего таксист остановился и, махнув рукой в сторону моря, дал понять, что искомый пляж находится там. Мы расплатились, причем нам даже дали сдачу в виде одного фунта. Прождав минут 5, пока кончится поток машин, мы перешли широкую набережную и увидели то, что люди из Алекс называют пляжем.
Это было некое подобие бухточки, шириной в пару-тройку сотен метров, в котором плескалось такое большое число туземцев, что порядком замутненная зеленовато-синяя вода просто терялась за большим количеством коричневых тел. Что здесь могло быть в воде мы выяснять не стали, но одно скажу точно, первый увиденный мной пляж Александрии получает твердую оценку «два». Бухточка немного закрывалась от моря небрежно набросанными бетонными плитами, порядком заросшими водорослями, чего я никогда не видел в Красном море и что свидетельствовало о том, что Средиземное море менее соленое. Море было такое, каким оно должно быть: темно-синее, глубокое, бескрайнее, с перекатывающимися белыми барашками, солеными брызгами и ласковым шумом разбивающихся о плиты волн. Справа бухту образовывал грубо сделанный мол, выходивший метров на 300-400 в море. По обе его стороны также были набросаны плиты, придававшие ему вид корабля, налетевшего на бетонные рифы. На молу, впрочем, стояли столбы освещения и скамейки.
Мы уже немного проголодались, так как время приближалось к 11, а давний каирский завтрак не был слишком сытным, так что было пинято решение присесть на лавочку, слопать заначенный кексик и хлопнуть по рюмашечке «Fanta». Рюмок у нас не было, так что пили из горла. Кекс быстро распотрошили ножом, зачитав состав, который был любезно сообщен производителем на этикетке под полиэтиленовой упаковкой. По иронии судьбы этот купленный в Каире кекс был изготовлен (рожден) в Александрии, где, собственно и упокоился с миром в наших желудках. После завтрака жить стало веселее и мы двинулись к концу мола. То тут, то там носилась арабская детвора. Их явно дрессируют и натаскивают на туристов.
Во всяком случае, мальчуган лет 8 подошел к нам и начал говорить на ломаном английском (при этом, у меня сложилось впечатление, что он сам не понимает, что говорит, а просто тупо повторяет набор звуков). Он, не давая опомниться и ответить, произнес следующее: «Hi. Where are you from? What is your name?». Потом он сделал паузу в пару секунд и начал повторять: «Money? Money!..». Собственно ничего другого я, человек с подорванной верой в арабов, не ждал. Мы продолжали идти по молу, направляясь к площадке на конце мола, на которой ребята постарше играли в футбол. Шкет на заднем плане не унимался. Теперь он был не один, с ним была еще пара местных мальчишек. Вся эта команда невпопад голосила: «Money!!!».
Я остановился и скинул с одного плеча рюкзак. Они, похоже, обрадовались, рассчитывая, что слупят с нас не один фунт, однако я их разочаровал. Из бокового кармана я достал пачку листов — некое подобие нашей Библии, состоящей из отчетов по Египту, найденных в Интернете, краткого разговорника и карт. За разговорником-то я и полез. Я помнил, что там было написано арабское ругательство (единственное, кстати), буквально означавшее фразу «пошел к белому дьяволу» («Ялла, я хабара аббет»). Ругательство рекомендовалось применять в отношении навязчивых продавцов, но я подумал, что оно подойдет и здесь. Ругательство я не нашел, оно оказалось в путеводителе, а его доставать не хотелось. В списке выражений я, впрочем, нашел фразу «отвали», точнее, ее русскую транскрипцию. Медленно я повернулся к попрошайкам, уничтожающе взглянул на них, после чего произнес с интонацией Тосиро Мифунэ в его лучших ролях: «Etroknywahdy!!!!». Не знаю, как они это поняли, но должно быть, мой свирепый вид, подкрепленный полуторанедельной щетиной, и грозный голос подействовали на них, как надо, т.к. дальше они за нами не пошли.
Хотя солнце уже было высоко, жара не особенно ощущалась за счет ветра, дувшего с моря. Волны, разбиваясь о плиты, набросанные у конца мола, разбивались и захлестывали нас брызгами. На вкус вода в Средиземном море была действительно менее соленая, чем в Красном. Мы пофотографировали волны, прибой, сфотографировались на фоне панорамы Александрии, после чего пошли обратно. Невдалеке от нас находился большой отель, по-видимому, новый. Здесь же стояли краны, и строилось очень много зданий. Стоявшие далее на набережной кран и экскаватор укладывали плиты в море.
Нам совершенно не хотелось забираться в город, так что мы решили просто идти по набережной. Я поставил две основные задачи (и дядя Витя меня поддержал):
a. Посетить форт Кайбэй
b. Искупаться в Средиземном море.
Искать то, что рекомендовалось путеводителем, а точнее катакомбы Анфуши, колонну Помпея и т.д. нам совершенно не хотелось. Мы двинулись на запад, где, по нашему мнению, должен был находиться Кайбей. Однако ничего похожего на форт не было видно, даже на горизонте.
Вскоре мы дошли до моста, по которому недавно проезжали. Мост представлял собой сооружение с четырьмя башнями. Он отгораживал некое подобие небольшой бухты, находящейся возле отеля. В общем, смотрелся он неплохо. Мы ненадолго зависли в тени башни, подумали, посмотрели, поплевали вниз, постояли, подставив лица ветру, после чего двинулись дальше.
Пожалуй, что тому пляжу, который мы видели, можно было бы поставить «Три», так как больше пляжей в Алексе (во всяком случае, там, где мы прошли, а прошли мы немало) не было. Везде были накиданы плиты, с которых аборигены ловили рыбу.
Проходя мимо сидящей на парапете парочки, я решил все же спросить, где находится пляж. Девушка была в платке, и я на всякий случай решил обратиться к ее молодому человеку. По-английски он кое-как изъяснялся, но его девушка явно говорила лучше его. Я решил их не терроризировать (здесь я опять поймал себя на мысли, что упрощаю свой английский таким образом, чтобы туземцы меня поняли) и поэтому сказал последовательность слов, в результате которой они меня поняли, хотя некоторые слова остались для них неясны. Я спросил (одновременно я жестами показывал, что я имею в виду): «Sea, Beach. Swim». После этого я показал рукой на запад. Девушка отрицательно помотала головой и показала рукой на восток. Тут я помотал головой и показал рукой на запад. Она вторично помотала головой. Тогда я, продолжая указывать рукой на запад, спросил: «Кайбей?». Она кивнула. Так мы лишний раз убедились, что идем правильно.
Пройдя еще километров пять, мы поняли, что надолго нас не хватит. Мы решили плюнуть на спортивный интерес в прочесывании набережной Алексы пешком и взять такси. Единтвенная проблема заключалась в том, что у нас оставались только 50-фунтовые купюры, а сдачи с таксистов можно было и не дождаться. Как назло, на этой стороне улицы ничего не продавали, и разменять что-либо не представлялось возможным.
Мы перешли по переходу на другую сторону улицы для того, чтобы выпить что-нибудь, а заодно и разменять деньги.
Переходы в Алексе достаточно чистые, а в каждом переходе (или возле него) сидит по охраннику. Некоторые охранники спят на боевом посту.
На другую сторону улицы солнце не попадало, и там была благодатная тень. Жара, впрочем, переносилась легче за счет моря. В одном из переулков, выходивших на набережную, мы заметили некое подобие лотка. Мы свернули туда и увидели грязноватый на вид магазин. Возле него на ящиках сидело несколько женщин в платках, а за прилавком ходил седой темнокожий старик в очках с толстенными линзами, одетый в рваную белую футболку и штаны времен Очакова и покорения Крыма. С третьего раза мне удалось объяснить всей этой компании, что я хочу купить у них две стеклянных бутылки «Pepsi» 0.33 по цене 3 фунта за пару. Нам дали 47 фунтов сдачи, мы открыли бутылки и преспокойно направились обратно на набережную. Вслед нам понеслись окрики. Я обернулся и подошел к продавцу. Жестом он указал мне на ящик с пустыми бутылками, объясняя, что за 3 фунта воду можно пить только на месте, а стеклотару оставлять. Запрокинув голову, я пил. Сладковатая жидкость темно-коричневого света чуть-чуть освежила мое нутро. Случайно бросив взгляд на балкон серого и очень обшарпанного дома, дядя Витя заметил одинокую красавицу с печальным взором, ожидающую, очевидно, принца, который заберет ее в свой гарем. Красавица была сфотографирована, бутылки поставлены в ящик, а мы благополучно двинулись дальше.
Набережная, казалось, была бесконечной. Мы продолжали двигаться по теневой стороне. Пройдя мыс, мы увидели огромную бухту — Восточную гавань Алексы. На другом ее конце было видно какое-то здание из бежевого камня, похожее на миниатюрную копию средневекового замка. Над замком развивался флаг, предположительно египетский.
Дома слева как-то закончились, и потянулся забор. Я сразу и не заметил, пока дядя Витя не сказал, что мы вышли к александрийской библиотеке. В путеводителе было сказано, что это круглое здание в форме срезанной консервной банки, обращенное срезом к морю. Вокруг консервной банки был бассейн, наполненный водой — претензия на неординарность конструкции. Фактически, складывалось ощущение, что здание библиотеки как бы стоит в бассейне. Здесь сидело несколько полицейских. По совету дяди Вити я еще раз попробовал сфотографироваться с полицейским (уж очень они интересные на вид). Предыдущий полицейский (регулировщик в Каире) сделать этого мне не позволил. Этот же полицейский оказался неплохо говорящим по-английски. Разрешение на фото было получено, полицейский улыбнулся, и дядя Витя сфотографировал наше с ним рукопожатие. Поблагодарив этого приятного полисмена, мы поднялись на площадь перед зданием библиотеки. Здесь было много народу, в основном арабские туристы, но были и японцы (китайцы?) и европейцы. На постаменте стояли солнечные часы, а в асфальт были вмонтированы 4 таблички с астрономическими данными. В саму библиотеку мы не пошли, а двинулись дальше по набережной. На другой стороне дороги был какой-то памятник, а рядом с библиотекой стояло несколько проволочных скульптур.
Вдоль всей набережной росли шикарные финиковые пальмы. На них висели гроздья мелковатых красных плодов, отличных от привычных фиников, продаваемых в Москве.
Бухта казалась очень большой, и чтобы попасть в Кайбей, который по путеводителю закрывался в 4 часа дня, мы решили взять такси. Магическая фраза «Quai-Bay. Five pounds», и мы мчимся вдоль набережной на старенькой «шестерке». Судя по тому, что таксист не торговался, мы ему переплатили. Ехали не очень долго, объезжая бухту. В бухте стояло огромное число суденышек маленького и среднего размера: от небольших лодок до катеров. Все они были очень грязные, ржавые и вообще потрепанные. Свернув в какой-то переулок, такси неожиданно выехало к зданию форта. Очень красивое на вид, оно, как нам показалось, было недавно отреставрировано. Мы заплатили таксисту 5 фунтов и вышли. В кассе мы уплатили по 12 фунтов с носа и вошли в крепость.
Крепостная стена была высотой не более 10 метров, как и сам форт, она была сложена из камня и облицована каким-то материалом песочного цвета.
Во внутреннем дворе бродили туристы. Я сфотографировал здание форта. Она даже влезло в кадр видеокамеры, хотя для этого мне пришлось забиться в самый дальний угол двора. Мы поднялись на бастион, и нашим глазам предстал чудесный вид на море. Рядом, наверху, развевался красно-бело-черный египетский флаг. Мы обошли форт по бастиону, сфотографировали молы, ограждавшие вход в восточную гавань, полюбовались набросанными под стенами плитами и решили войти внутрь.
Внутри было прохладно, но сам форт оказался не таким уж и просторным. В нем было два этажа. В одной из комнат находилась маленькая мечеть. Больше там не было ничего — голые стены. Достаточно шустро пробежав по этажам, мы вновь вышли в раскаленный двор и пошли вдоль крепостной стены. Здесь стояло несколько автобусов с туристами. Туристы облепляли многочисленных продавцов, скупая у них всевозможные ракушки, бусы из ракушек, фигурки из базальта и прочее барахло. Нам теперь осталось только искупаться в Средиземном море. Увидев, что пляжей в поле взора нет, мы решили искупаться в небольшой бухте, которая располагалась возле западной стены форта. Несколько местных ребятишек в ней уже купались, так что мы мало чем рисковали, сделав то же самое.
Мы присели на край одной из плит, окаймлявших бухту, вода в которую поступала через узкий вход благодаря прибою. Из соображений сохранности денег, документов и вещей купаться решили по очереди. Меня не надо было просить дважды, и я слез в воду, аккуратно ступая по скользким плитам. Вода была теплая, но освежающая. Пробултыхавшись в ней минут 10 и попозировав на фоне крепости для фотоаппарата, я вылез, и настала очередь дяди Вити. Он также был сфотографирован, после чего мы, не дожидаясь того, пока обсохнем, стали одеваться. Соленая корка неприятно осела на спине и прилепляла футболку к телу. Вскоре я, впрочем, привык, а между тем, вторая боевая задача была выполнена. Теперь у нас оставалось около трех-четырех часов до автобуса и можно было подумать о сувенирах.
Открытки с видами Александрии, кстати, не лучшего качества, но других я не видел потом, я сторговал за 4 фунта при первичной цене в 10 фунтов.
Дальше мы пошли прицениваться. Наиболее интересными нам показались большие пятнистые ракушки, первоначальная стоимость которых равнялась сорока фунтам за штуку. Хотелось также набрать расходного материала в виде бус и чего-нибудь еще. Общая стратегия, с которой мы совершали покупки возле Кайбея была такова (пишу в настоящем времени, т.к. стратегия будет работать всегда, пока существуют эти мелочные арабы):
1. Подхожу к продавцу.
2. Без особого интереса вяло рассматриваю вещицу, дожидаясь, пока продавец не начнет танцевать вокруг меня, махать руками и что-то объяснять.
3. Не менее вяло интересуюсь ценой вещи и стараюсь быть готовым к тому, что озвученная цена будет заоблачной.
4. После объявления цены мне нельзя смеяться (хоть это и тяжело), понимая, что я могу купить вещь в 4 раза дешевле. Это может испортить процесс торга и поставить под угрозу дешевое приобретение вещи. Кроме того, арабы, каким бы беспринципным скотом они мне не казались в большинстве людей, обладающих профессиями типового рынка, все же являются людьми, а обижать их просто так я не хочу.
5. После объявления цены, я обычно делаю круглые глаза, переспрашиваю «how much?» еще раз, после этого машу руками, бормочу что-то вроде «No.No.No. That’s too expensive».
6. После этого я начинаю удаляться. В 99% случаев продавец снизит цену и остановит меня.
7. Пункты 5 и 6 можно повторять и комбинировать несколько раз (главное не перестараться).
8. После того как продавец сбрасывает цену до минимума и пятой точкой и здравым смыслом я чую, что больше он уже не уступит, я остаюсь и не ухожу. Вместо этого, а чаще после этого продавец задает вопрос о моем видении стоимости вещи.
9. Я беру объявленную стоимость, уменьшаю ее в несколько раз (3-6), и объявляю ее продавцу.
10. В пункте 9 необходимо не перестараться, т.к. заниженная до издевательства стоимость может просигнализировать продавцу то, что я не собираюсь ничего покупать, и он вернет первоначальную стоимость товара.
11. Я уменьшаю стоимость из того расчета, что я буду покупать вещь на 5-20 фунтов дороже. Продавец не сможет сдаться сразу и для того, чтобы потешить его самолюбие, нужно уступить ему чуть-чуть.
12. После пункта 9 лицо продавца вытягивается и здесь нужно не дать ему опомниться. Обычно я или мы с дядей Витей стараемся купить несколько вещей в одном месте. После пункта 9, самое время об этом объявить и я объявляю об этом.
13. Начинается торг, в ходе которого я чуть-чуть уступаю продавцу, наблюдая за тем, как каждый раз он делает мне очередное «последнее предложение», причем «только из уважения к русским».
14. Все аргументы исчерпаны, и я добавил максимум того, что добавил, а продавец, кажется, сбросил максимум того, что он сбросил. Если цена совпала, и продавец на данном этапе хочет отдать мне товар, то это означает, что я плохо торговался.
15. Если цена продавца все еще выше моей, я повторяю свою цену, говорю, что либо она, либо ничего и если она, то «that’s the deal».
16. Если после 15 пункта мне отдают вещь, то я чувствую угрызения совести, что не отыграл еще часть стоимости.
17. Если вещь мне все же не отдают по моей стоимости, то я разворачиваюсь и ухожу.
18. В 50 процентах случаев продавец меня окликнет и скажет – «ОК».
19. Если продавец меня не окликнул, то я начинаю думать, так ли мне нужна та вещь, которую я покупаю и не могу ли я купить ее где-нибудь еще.
20. Если вещь мне не очень нужна или вокруг стоит еще несколько продавцов, каждый из которых может оказаться психологически более слабым и сговорчивым, то я не возвращаюсь.
21.Если у меня мало времени, данная вещь мне нужна, а цена вопроса способна победить мою внутреннюю жабу, то я возвращаюсь и покупаю вещь. При этом, если единица торга составляла порядка 5 фунтов, то возвращаясь к продавцу, можно сбросить цену на еще пару фунтов. Можно и не сбросить.
22. Если времени у меня много, а в Кайбее времени у нас был вагон, то я ухожу и возвращаюсь несколько раз. Неважно, окликает меня продавец или нет, даже если он меня не окликает, я подхожу к нему через некоторое время — через 20 минут, через час и т.д.
23. Подходя к продавцу второй раз, я опять называю ему свою цену, иногда на этом этапе он уступает.
24. Подходя к продавцу, я стараюсь, чтобы он видел, что я уже торговался с другими продавцами. После этого я стараюсь упирать на то, что другой продавец уже снизил цену до меньшей, чем у данного продавца, и то я отказался. Это позволяет продавцу осознать всю несуразность его коммерческого предложения.
25.Во время торгов необходимо быть серьезным и даже сердитым. Можно торговаться спокойно, а можно размахивать руками, бить себя в грудь, ругаться по-русски (прилично). Я делаю и то, и то — в зависимости от настроения и темперамента продавца. Чем более продавец горяч, тем больше я ему подыгрываю.
За три часа, проведенные на набережной у форта Кайтбей было куплено:
1. Ожерелье из сандалового дерева, хотя есть подозрения, что здесь продавец соврал. Так или иначе, при начальной цене в 40 фунтов, оно было куплено за 14. Я уже плюнул и был готов купить его за 15 фунтов, надеясь как-нибудь отыграть хоть 25 пиастров из тщеславной мысли, что последнее слово будет за мной, когда продавец неожиданно сломался и отдал его за 14 фунтов. Впрочем, я подходил к нему раза 4.
2. 4 ракушки, 7 бус из ракушек — все за 60 фунтов. Начальная цена бус — 1 фунт за штуку, цена ракушек — 40 фунтов за штуку. Во время этой торговли мы сменили двух продавцов и только у третьего мы купили все это, и то потому, что его отвлекли конкуренты, с которыми он начал ругаться. Он, вероятно, уже хотел отделаться от нас. Честно говоря, я уже начал бояться за его нервную систему. С третьего захода ракушки были куплены, и только в последний момент он попросил ко всему прочему еще и одну сигарету. Я б отдал ему все, т.к. являюсь противником курения, а дядя Витя сказал «без проблем» и, т.к. продавец в тот момент отвлекся и вступил в очередные препирательства с конкурентами, воткнул сигарету в рот сушеной рыбы-ежа, где и оставил. Выглядело это очень забавно.
Больше нам ничего особенного и не было нужно, да и время кончалось, так что мы решили возвращаться. Не торопясь, мы выбрались на улицу, где у ближайшего магазина выпили по бутылочке «Fanta». В этот раз мы поступили так, как поступают люди, знающие нравы и обычаи Алекс: мы выпили воду на месте и поставили бутылки в ящик. Поймав такси, мы договорились, что за 10 фунтов нас отвезут на автостанцию. Слово «mehatetel-outobees», обозначавшее автовокзал, таксист не понял. Я почти сдался, признавая полное поражение в битве с арабским языком в моем исполнении. Оказалось, достаточно было сказать «bus station, Cairo». Мы ехали по набережной, когда я вновь решил продемонстрировать способности полиглота. Я важно посмотрел на таксиста, потом в разговорник и решил сообщить таксисту новость о том, что я, оказывается, не говорю по-арабски. «ma-batkallamsh `arabi» — произнес я. Таксист очень удивленно посмотрел на меня и остановил машину около группы людей. Перекинувшись с ними парой фраз на арабском, он выжидательно посмотрел на меня. Один из людей спросил меня по-английски: «Куда именно вы едете?». Я так удивился, что просто повторил «bus station, Cairo». Человек передал эти слова таксисту, и мы поехали дальше. Больше я решил не испытывать судьбу в арабском языке (только один раз, ткнув пальцем в счетчик таксиста, показав на фотоаппарат и попросив разрешения сфотографировать его).
Вскоре мы свернули с набережной, я в последний раз посмотрел на море, особенно синее под вечерним солнцем, вздохнул и отвернулся, понимая, что больше я Средиземного моря в этом году не увижу.
Доехали мы без приключений, однако на месте мы поняли, что доехали не туда. Автобусная станция выглядела немного по-другому.
К счастью нам сказали, что за высоким домом, что перед нами, есть продолжение автостанции, откуда отправляется автобус в Каир, при этом именно тот автобус, на который нам продали билет.
В автобус мы погрузились без приключений. Возле автобуса стояла группа людей. Они оживленно беседовали, размахивали руками. Я сделал наблюдение, что в Египте тяжело понять, кто водитель. Несколько людей суетятся, проверяют билеты, упаковывают багаж, включают-выключают фары и кондиционер в автобусе, периодически присаживаясь за руль, а в самый последний момент с улицы заходит человек, который до этого сидел на лавочке и выглядел как турист, который и оказывается водителем.
Дорога в Каир прошла незаметно. По телевизору крутили фильм «Взрыватель». Когда пытавшийся дремать дядя Витя открывал глаза, я рассказывал ему о подробностях разборок Ван-Дамма с целой армией негодяев. Один раз автобус останавливался у какой-то чайханы, после чего долго ждали, пока все соберутся. Арабы в этом смысле удивительно спокойны. Они видят отъезжающий автобус и спокойно идут (идут, а не бегут) к нему.
При въезде в Каир мы попали в неплохую пробку, которая, впрочем, скоро рассосалась. Причиной пробки была маленькая авария: кто-то кого-то зацепил при перестроении. Больше я аварий в Каире не видел, несмотря на безумное движение.
Вопреки нашим ожиданиям, автобус явно не собирался ехать на станцию Тургамэн. Совершив несколько остановок, он добрался до площади перед нашим отелем и на мой вопрос «Bus? Dahab?» водитель жестами порекомендовал мне выйти здесь. Вяло торгуясь, мы взяли такси за 5 фунтов и в 23.30 были уже на автостанции. Мы вернулись в магазин, где продавали каркаде, но, к сожалению, у них было только полторы бутылки чудесного напитка. Впрочем, мы решили купить и их. Удовольствие стоило нам 5 фунтов. Мы купили пару булочек и умяли их, пока ждали автобус.
Автобус отъехал от станции полупустым. Мы решили сесть на самые передние места, так как там было больше места, и был шанс вытянуть ноги. Я втайне надеялся, что больше автобус не будет нигде останавливаться. Однако мои надежды пошли прахом, когда он заполз на пресловутую «Abbasiya Bus Station», где в автобус нагрянула толпа народа. Какой-то черноволосый араб подошел к нам и начал петь песни про то, что мы сидим на его местах. Я это знал, но все же до последнего момента убеждал свою совесть, что сижу не на местах, а на заднице. Арабу я изобразил полное непонимание того, чего он хочет. Дядя Витя притворился спящим. С большим трудом я удерживался от смеха, продолжая прикидываться шлангом. Я махал руками, кричал «Don’t understand» — все ради того, чтобы ехать более комфортно. В итоге, настойчивость араба и моя интеллигентность победили наглость, и мы пересели на свои места.
Несколько часов мы опять корячились, опять я разглядел тоннель под Суэцем и опять полюбовался на длинные ряды фонарей на прилегающих дорогах. На несколько часов я опять провалился в полузабытье.
Солнце встало, когда мы подъезжали к Шарму. У нас опять проверили документы, после чего мы заправились и высадили большую часть народа на автостанции Шарм-Эль-Шэйха. Автобус помчался по последнему участку пути – Шарм-Дахаб.
Я смотрел на горы, окружающие дорогу, ожидая что скоро начнется Дахаб… Проснулся я от толчка локтем вбок от дяди Вити: «Вставай, Дахаб, документы просят». Я даже не почувствовал как вырубился. У нас в последний раз проверили документы, после чего мы въехали в Дахаб.
Мы резво выпрыгнули из автобуса, разминая затекшую задницу. Отбившись от таксистов мы шустро припустили в направлении от автостанции. Настолько шустро, что припустили не в ту сторону. Сделав крюк километра в полтора, мы вышли на дорогу, идущую к отелю. Я сразу зашел на reception, где и заявил арабу, сидевшему там, что обитатели комнаты 114 вернулись и что наши друзья сегодня съедут. Араб кивнул, а мы пошли в номер.
Последние дни на чужбине.
Постучав, мы разбудили обитателей комнаты, и через пару минут на пороге стояла заспанная Даша. Ребята получили мое sms-предупреждение о нашем возвращении, которое я отправил вчера вечером из Каира, поэтому они благородно решили не завтракать, дожидаясь нас. Судя по диалогу с Павлином, за время нашего отсутствия «Room «One Hundred Fourteen»» переименовалась в «Room «One.One.Four»». Есть, впрочем, не хотелось, да и пора было переходить на московский режим питания. Тяпнув чуток салатов и скушав тарелочку блинов, я запил все это тремя стаканами сока и вышел из столовой. Дядя Витя тоже был не очень голоден. Бутылку воды мы, впрочем, взяли. У Костика сегодня был последний день серфинга, и они с Дашей ушли на станцию. Я честно пообещал прийти им через 30 минут. Пока что предстояло самое приятное: раскладывание купленных сувениров. Я принял душ и разложил все свои покупки на кровати. Их оказалось не очень много, но смотреть на них было приятно. Я лег на кровать и начал вспоминать, как мы все это покупали. Голова остывала, я отходил от поездки и приходил в себя. Проснулся я в 3 часа дня. Дядя Витя, судя по всему, недавно встал. Вот и пообещал прийти на станцию через полчаса! В общем, организм свое взял. Умывшись, я решил уже никуда не ходить. Скоро пришли ребята. Мы съели манго, а после этого начали делиться впечатлениями, кто как провел последние три дня. Из рассказанного ребятами я понял, что «Ganet Sinai» в наше отсутствие стоял на ушах. Даша как-то сбросила Костика в бассейн, в общем, весело у них тут было. Мой престиж в столовой Костик поддержал: верю, что он хорошо сражался с кулинарными шедеврами поваров.
На следующий день мы ныряли на LightHouse-е. Я проторчал в воде часа два в общей сложности. Рыбы и кораллы уже как-то приелись. У берега это все выглядело достаточно однообразно.
Время еще было, мы вернулись в отель и поужинали (опять было мясо на углях). Ребята были голодны, и мы решили набрать еды и для них. Еду набирали на улице, после чего надо было идти внутрь. Павлин контролировал вход и зорко следил за всеми. Поодаль стоял человек в белых брюках (у меня стереотип, что белые брюки в теплых странах носят большие боссы и главные злодеи в фильмах про Джеймса Бонда). Так или иначе, мы улучили момент, когда Павлин отошел и ломанулись в номер. Я не знаю, что произошло, но вскоре мы услышали позади крики «Hey? Hallo? Hallo?». Мы шли спокойно, но уже явственно осознавали, что крики предназначаются нам. Не дойдя до номера, чтобы не выдать ребят мы развернулись. За нами шел Павлин. Я начал махать руками и говорить, что хочу поужинать в номере. Дядя Витя заметил ему, что в номере есть алкоголь и ужинать приятнее там. Павлин покачал головой, сказал, что так нельзя, и мы вернулись в столовую. Отъевшись до потери пульса, мы вывалились из столовой и, шатаясь, пошли в номер. С этого дня мы испытывали на себе усиленное влияние Павлина.
Минут через 20 мы решили поехать в город закупаться.
Мы шатались по улицам, заходили в магазины барахла и искали каждый свое. Даша искала кальяны, я искал мохнатое полотенце, Костик искал большой обелиск.
В этот вечер я почти ничего не купил и к полуночи был окончательно истощен торговлей. Помогая всем торговаться, я просто не находил ничего для себя. Полотенца были из серии тех, что мы видели на Кханэль-Халили, Больших, красивых и двусторонних просто не было. Я помог купить Костику обелиск. За него просили 300, мы купили его за 75. Я мог бы дожать араба до 65, но Костик не хотел терять время. Обелиск представлял собой сорокасантиметровую каменную модель колонны, испещренную иероглифами. Функциональное назначение ее мне не ясно. У Костика я это выяснить тоже не смог, как, впрочем, не ответил он и на мой вопрос о значении иероглифов.
Даша купила два кальяна. Торговаться я ей не помогал, т.к. отвлекся на что-то другое в этот момент. Пара кальянов была куплена за 100 фунтов. Любителям кальянов напоминаю краткое изречение (не мое): «Человек, считающий, что жидкость в кальяне хорошо очищает дым, никогда не пукал в ванной».
Я смотрел каркаде, но не мог нигде доторговаться до цены менее чем 50 фунтов.
Дядя Витя, как и я, много чего смотрел, но ничего не выбрал.
Собираясь уже уходить, мы зашли в один магазин, где, рубившись до последнего, купили Даше кепи, шарф и два магнита. Все за 26 фунтов. Начальная цена была около 50 фунтов, но те 15-20 минут, которые я потратил на продавца, мне стоили явно больше 24 фунтов.
В полночь мы расстались с ребятами, поймали такси и за 4 фунта доехали до отеля.
Следующий день прошел почти также. Проснувшись в 9, я выкупался, потом мы позавтракали, и поехали к ребятам. Ребят мы застали за завтраком, где я и сам опрокинул стакан лимонного сока. В кафешке Green Valley зазывалой и официантом работал темнокожий Ахмед, с которым у ребят были нормальные отношения. Мы спросили, не может ли он дешево купить каркаде. Он кивнул и исчез минут на 20. После этого он отвел нас в магазин на набережной, где нам продали пару килограмм каркаде, по 40 фунтов за килограмм. Ребята купили еще всевозможных чаев, а Даша взяла пакетик шафрана.
Оставив покупки в номере, мы поехали в отель, чтобы зайти на станцию.
На станции мы поговорили с народом, посидели с австрийским инструктором Маркусом, Махмудом, Иби и Машей, Иби со всеми попрощался, он уезжал из Дахаба в этот день. Мы пофотографировались со всеми, попрощались и вернулись в отель. Поскольку некоторые из нас купили далеко не все, то мы отправились продолжать покупки и к концу дня мы купили почти все, что хотели из того, что было. Я купил пару статуэток Хнума и Гора, полотенце, пару футболок и еще пару магнитов на холодильник. Костик купил подарки Антону, Игорю и дяде Андрею, папирус себе (60 фунтов, при начальной цене в 200, думаю, что банановый).
Даша купила что-то из одежды, халат для бабушки (40 фунтов) и украшение из больших камней (40 фунтов). Дядя Витя купил халат, пару браслетов и какие-то мелочи.
Энтузиазм в покупках как-то поубавился. Приходя в магазин, я вяло сообщал продавцу, что то барахло, которое он хочет продать мне за сотню фунтов, раздают даром на Кханэль-Кхалили. При упоминании названия каирского рынка, продавцы мрачнели, некоторые даже огрызались: «Вот и езжайте на свой Кханель-Кхалили!».
Так кончался четверг, а в пятницу, в 12.00 мы должны были освободить номер, а в 15.40 должна была прийти машина, которая отвезет нас в Шарм. Еще утром нам отдали факс, в котором сообщалось об этом.
С утра мы начали собираться. Сколько я помню, сборы обратно я всегда проклинаю, т.к. имеется много вещей, которые зря взял с собой, из-за которых остальные вещи просто не лезут. В этот раз мне не понадобилось 60% вещей, которые я брал с собой. В общем, часам к 11 я упаковал все, спрессовав все, как можно, пожертвовав целостностью каркаде. Мы искупались напоследок, хотя уже не очень-то тянуло лезть в море. Последние 3 дня, честно говоря, потянуло домой. Арабы, песок, соленое море уже утомляли.
Мы приняли душ, еще раз проверили, что ничто не забыто и, кряхтя, потащили вещи на reception. Человек на reception предложил нам не выезжать из номера, пока не придет машина, причем всего за 10$. Мы отказались и, оставив вещи, в последний раз поехали в город, чтобы истратить остатки местных денег. Пробродив часа 2, так ничего и не купив, мы порядком устали. В третий раз зайдя в магазин, где продавали всякое барахло, но где был самый большой выбор тарелок, мы застали-таки продавца, но дожимать его до цены 20 фунтов за тарелку мы не стали, купив тарелки по 25. За 110 фунтов было куплено 5 тарелок и мы оставили лишь 5 фунтов на проезд. Время еще было, и мы вернулись на набережную. Едва мы сели, чтобы насладиться безлюдьем, ветром и шумом прибоя, как к нам подбежала толпа детей. Основной аргумент, с которым дети обратились к нам, выражался одной фразой «Give me one pound!!!», которую они повторяли как попугаи. У нас с собой была коробка конфет, которую мы забрали из номера, и которую Даша купила в duty-free. Коробка не лезла ни в одну сумку, так что мы решили раздать конфеты детям.
Среди детворы, которая нас облепила, была одна девчонка, которая продавала маленькие плетеные веревочные хвостики. Вскоре у нас был 1 грошовый веревочный хвостик и 1 примитивный браслет. От коробочки девчонка нас избавила. Вся детвора поприставала еще минут 10 и, поняв, что с нас больше взять нечего, отошла. Мы посидели еще немного, после чего вернулись в город, поймали первое же попавшееся такси и за 5 фунтов, не торгуясь, доехали до отеля.
Едем мы на Родину…
Час мы сидели на reception, потом я вышел на улицу, где и простоял минут 20, высматривая машину. В 16.20 я забеспокоился и попросил человека на reception позвонить в фирму, организовывающую трансфер. После этого мне сообщили, что машина в пути. Пока мы сидели в креслах, человек на reception поинтересовался еще раз, из какой мы комнаты, после чего показал мне выписку по счету к оплате на 116 фунтов. Счет был за воду, выпитую в столовой Ганэт Синая. Это был последний топор в спину, вогнанный этими предприимчивыми арабскими людьми. Впрочем, мы заплатили ему 20 долларов и получили 2 фунта сдачи.
Потом подъехал микроавтобус Toyota, мы погрузились и без приключений, хотя и с нарушениями всевозможных знаков и разметки добрались до аэропорта Шарм-Эль-Шэйх. В аэропорту мы зарегистрировались на рейс, прошли поверхностный досмотр, полюбовались на убогий duty-free, подумали, как потратить 17 фунтов, которые наскребли по карманам, но так ничего и не решили. По воле случая мы регистрировались на рейс позже, чем Костик с Дашей, поэтому нам предложили места в бизнес-классе, причем за те же деньги.
Вскоре объявили посадку, нас подвезли к самолету и в 18.50 мы оторвались от египетской земли и взяли курс на северо-восток.
Говоря об отличиях бизнес-класса, я отмечу, что там просто меньше кресел на той же площади, по-другому устроены раскладные столики, кресла мягче, а на обед добавляют чего-нибудь от псевдо-буржуазии. Нам добавили креветку и кусок красной рыбы. Возможно еще, что в бизнес-классе юбки у стюардесс были на сантиметр–другой короче, но если это и было так, то я этого не заметил, так как был поглощен в свои мысли о возвращении.
По моим наблюдениям, в большинстве книг, дорога обратно описана всегда очень кратко, словно авторы торопятся дойти до конца и поставить точку. Вместе с тем, в конце всегда подводятся итоги, происходит развязка сюжета и дается сжатое описание продолжения. Данная поэма – не исключение.
Переполненный впечатлениями, я вновь стал жить прошлым, переваривая то, что видел и чувствовал. Может, по этому обратная дорога не описывается здесь во всех подробностях, может, подробностей самих было меньше, а может, просто летели ночью.
Солнце садилось, и наступали сумерки. Мы пролетали над Дахабом и были видны белые квадратики отелей и голубоватая вода лагуны. Потом за окном опустилась темнота, лишь изредка прорезаемая пятнами огней городов. Около полуночи мы снизились, сели и, поеживаясь, вышли из самолета. Если в Египте было около +35 в тени, то в Москве было +6. Мы созвонились с Виталиком и Антоном, которые должны были забрать нас, взяли вещи и поехали домой.
Эпилог.
Еще одно утверждение, отражающее правду моей жизни, стало ложным. Говоря о том, что я никогда не покидал просторы страны, где я родился, я бы уже просто врал.
Что касается всех эмоций, мыслей, переживаний, удовлетворенности поездкой, то нет нужды повторять то либо, так как все это в той или иной мере изложено выше.
Если кто-нибудь дочитает мои краткие заметки до конца и найдет в них хоть что-то полезное, в крайнем случае, хоть что-то, что заставит его улыбнуться, то я буду рад.
Лет через 30, если распорядится время, я думаю, я буду рад перечитать этот отрывок далекого прошлого (на тот момент) и мне будет приятно вспомнить то, что я видел, что забыл и что пережил…
28.09.2006